Но в любом случае краны с унитазами не дадут умереть от голода.
* * *
В кабинет к завотделом я старалась проскользнуть тише мыши. Если сейчас написать заявление об уходе, не привлекая к собственной персоне лишнего внимания, кто знает, может быть, история о том, как вреднючий «Солярис» дважды обманул самого глупого в истории человечества агента, не станет местной легендой, которую будут рассказывать новичкам, после того как я уйду. Сама делиться подробностями нашей с «Солярисом» встречи я точно не собиралась.
— Линочка, а я вас жду, — завотделом встречал меня так, будто бы я его столетняя бабушка-миллиардерша, которая, безусловно, еще крепка здоровьем, но… все мы не вечны.
Он усадил меня за стол и бросился к кофе-машине. Я тяжело вздохнула. Кажется, я еще не скоро смогу смотреть на офисное оборудование без тяжелого вздоха. Будто бы на каждом принтере саморезами намертво прикручена табличка «Лина — дура!».
— Я сегодня с утра немножечко погорячился…
Передо мной возникла очередная чашечка с кофе. Они все сговорились и решили обеспечить мне бессонную ночь? Так не стоило беспокоиться! Вышвырнутые за борт жизни агенты спят вообще не слишком крепко. Им снится будущее, черное и беспросветное, как этот кофе.
— Дело в том, что Павел Александрович, — когда завотделом говорил это, глаза у него были как у бешеной улитки: практически вылезли из орбит, — оплатил заказ, и сейчас продукцию отгружают.
Я поперхнулась кофе. Есть подозрение, что мои глаза стали приблизительно такими же, как глаза собеседника.
— Оплатил?
— Да, никто не ожидал. Если честно, ему давно уже никто не звонил, и теперь я понимаю, что это было большим упущением. Это непрофессионально — переставать пытаться. Нельзя переставать пытаться! Возможно, у человека изменились обстоятельства, возможно… — он вытер платком пот со лба. — Да после этого всё возможно. И, безусловно, на ближайшем собрании я приведу вас в пример другим сотрудникам.
— Не надо, — быстро ответила я.
Перспектива быть задушенной в подворотне и упакованной в файлики теперь всерьез замаячила перед глазами.
— Увы, без этого никак. Вы же понимаете, положительная мотивация, пример товарищей — это очень важно.
Он перешел на тот искусственно-поучительный тон, которым проводил планерки в те редкие дни, когда Никите Владимировичу было лень издеваться над сотрудниками лично.
— Я бы хотел попросить вас об одолжении. Утренний инцидент… — завотделом покосился в сторону урны, где мирно покоились обрывки моего заказа, — не нужно сообщать о нем Никите Владимировичу. Мне бы не хотелось…
— Да какие вопросы! — как можно быстрее ответила я. Лебезящий завотделом — зрелище еще менее приятное, чем тот же завотделом, учащий меня жизни и продажам. — Так я пойду?
— Куда? — не понял заведующий. Кажется, он собирался еще с полчаса беседовать с новым ценным сотрудником.
— Работать, — ответила я.
— А, ну как же! Конечно.
* * *
Не успела я усесться за свою стеклянную перегородку, как возле нее нарисовалась агент Кристина. Я точно знала, как ее зовут, потому что ее довольная физиономия висела на той самой доске с завидной периодичностью. И что характерно, душить ее за это в подворотне никто бы не решился. У этой миловидной дамочки был взгляд убийцы и хватка бультерьера.
— Скажи честно, ты ему дала?
Действительно! Разве можно поверить, что такое ничтожество как я в состоянии сделать продажу века?
Кристина окинула меня оценивающим взглядом и, кажется, отбросила эту вероятность тоже:
— Нет, вряд ли… Он твой родственник?
Я вздохнула. Ну она сама напросилась!
— Ладно, тебе по старой дружбе расскажу. Просто я пришла к нему в кабинет, — я понизила голос, — а там… — Кристина наклонилась пониже, готовая услышать наконец всю правду. — Он и наш Никита Владимирович… прямо на столе, представляешь?
Если бы завотделом увидел, какими круглыми на самом деле можно сделать глаза, он бы умер от зависти. Но он не видел.
— И? — спросила меня Кристина.
Черт побери, неужели я так плохо выгляжу? То есть в эту чушь она готова поверить, а в то, что Павел Александрович впечатлился моими прелестями, — нет.
— Ну, я и сказала: будете теперь до конца жизни покупать друг у друга канцтовары, а мне процент! Иначе пойду и расскажу все Кристине. Ой, уже рассказала…
Лучший продавец месяца несколько секунд буравила меня взглядом, пока, наконец, до нее не дошло, что ее только что послали с глупыми вопросами куда подальше. И она, бросив напоследок на меня уничтожающий взгляд, отчалила.
А из-за соседней перегородки раздался голос красавицы Леночки:
— Что, правда?
Я посмотрела на нее устало. Ну кто меня вечно тянет за язык? Еще не хватало к списку моих прегрешений против света очей добавить то, что я запустила про него дурацкую сплетню.
— Знаешь, а я так и думала. Он весь такой красивый, — она томно вздохнула, — ухоженный! И ни на кого не смотрит, а ведь здесь столько красивых девушек, — Леночка поправила волосы.
Я даже не стала вздыхать. Похоже, я обречена делать глупость за глупостью. Простите, Никита Владимирович! Честное слово, я этого не хотела.
— Ну теперь, по крайней мере, ясно, почему… — снова подала голос Леночка.
