Я не верю в анархию (Сборник статей) - [6]

Послушав наших современных славянофилов и черносотенцев, можно решить, что единственный путь нашего музыкального развития — в возрождении русских хороводов и плясок под вольные напевы счастливых селян и членов Союза композиторов. Музыка (на мой взгляд) — явление чрезвычайно космополитичное, и весьма сложно отыскать во всевозможнейших сочетаниях семи нот нечто ярко национальное, за исключением, пожалуй, сочинений для балалайки, зурны или, скажем, тамтама. Реален же факт существования определенных музыкальных традиций, более связанных этническим генезисом: европейской, азиатской, африканской и т. д. Попытка же выяснения музыкальных различий внутри определенной традиции — допустим, в музыке поляков и чехов — является высасыванием из пальца некой субстанции, способом зарабатывать на хлеб насущный писанием глубокомысленных и совершенно никому не нужных наукообразных опусов.

Когда очень громко кричат о том, что родная национальная культура выше всех прочих, хотя бы даже своей неповторимостью, можно не сомневаться — в воздухе запахло погромом. Нельзя рассматривать свою собственную культуру вне контекста культуры мировой. Ни одна развитая культура не может существовать без контактов с другой. Она развивается космополитично, как это ни горько звучит для "нашего современника". Взять, хотя бы, литературу — классицизм, сентиментализм, романтизм и пр. не могут существовать в "одной отдельно взятой стране". Культура — Великий Космополит!

Тенденции космополитизма отчетливо просматриваются и в развитии общественной мысли. А законы экономики — "о ужас!" — оказывается, во многом сходны как при капитализме, так и при социализме. Человечество, как один человек, имеет даже некий единый биологический ритм чередования общественных настроений: вслед за бурным оптимизмом следует депрессия, за террором — оттепель, за застоем — перестройка. Идеалы приходят и уходят — остается разочарование и смутное желание чего-то лучшего.

Все это нудное предисловие было написано с целью убедить кого-нибудь (хотя бы даже самого себя) в том, что нигилизм — отнюдь не единоличное явление, а закономерность, и как закономерность проявляется в совершенно определенные моменты. Далее же речь пойдет о нигилизме музыкальном — панк-роке, который, по справедливому замечанию А. Козлова, "представляет чрезвычайный интерес для исследователей, так как является индикатором многих глубинных процессов, происходящих в обществе". Исходя из этого, я и пробую написать, как сказал бы функционер от партийной философии, "вульгарно-социологическое" исследование.

Панк-рок, как принято считать, возник в середине 70-х в Великобритании. Началось же все почти десятилетием раньше в США в 1967 г. Именно на этот год пришелся пик молодежной культуры. Рок перестал быть просто "молодежной музыкой", модным поветрием; он развивал свое новое, отличное от всего прочего мышление и восприятие; он стал стилем жизни. К этому времени уже окончательно сложились фолковые традиции. Блюзовая традиция и увлечение психоделией слились, чтобы дать рождение хардовому звучанию, доминирующему в начале 70-х, даже появление панка 70-х было подготовлено работой американских групп THE DOORS и THE VELVET UNDERGROUND.

Вот как описывает это время английский журналист Саймон Фрит: "Возможно, атмосфера 67-го лучше всего может быть выражена словом «оптимизм». Люди — и особенно молодые — чувствовали, что все может быть (и будет) лучше. Юность полагала, что может завоевать весь мир; и музыка отражала настроение этого момента". И далее: "Музыка не стала символом ухода для разочарованного поколения; она стала символом поколения, почувствовавшего способность осуществить реальные перемены — социальные, политические и личные".

Целью рока, так ярко проявившейся в пластинке № 1 1967 года — Сержанте Пеппере — стало извлечь из удовольствия политический и культурный оптимизм. На это время пришелся и пик движения хиппи, заявлявших: "Прекратите войну, займитесь любовью" и ставивших превыше всего "любовь, цветы и наркотики". Если БИТЛЗ в Сержанте отразили "солнечную сторону" "лета любви", то его теневую сторону лучше всего выразили ДОРЗ в своем первом альбоме, тоже вышедшем в 1967 году. БИТЛЗ пели: "Все, что тебе нужно, — это любовь", ДОРЗ воспевали смерть как милую возлюбленную. ВЕЛВЕТ АНДЕГРАУНД создали образ панка-страдальца и мученика со своей собственной эстетикой, срывающей ауру с хиппи, пропагандирующей не единение, а разобщение, одиночество личности в толпе. Для того были причины: война во Вьетнаме, рост безработицы, падение уровня жизни, отсутствие надежды на будущее, наконец, разочарование в идеалах хиппи. ("Надеюсь, я умру раньше, чем состарюсь", — пел еще в 1965 году Пит Тауншенд в "Моем Поколении").

Нельзя не упомянуть в этом ряду и Игги Попа с группой THE STOOGES — по словам Цинтии Роуз, "выразивших наиболее нигилистические и животные аспекты хард-рока". В это же время сложилась не только пред-эстетика панка, но были заложены и формы его музыкального самовыражения, проявившиеся, в частности, не только в хардовом (а порой и в современном металлическом) звучании и внешней простоте и вседоступности, но и в манере записи. Группам, растущим как грибы, крайне трудно было привлечь к себе внимание фирм звукозаписи, обладающих необходимой аппаратурой. Многим эта аппаратура была просто не по карману. Отсюда и возникновение "гаражного ритм-энд-блюза" — некачественной, непрофессиональной записи + небрежной, «грязной» манеры игры (порой на самодельных инструментах).