Я не умею прощать! - [3]

Когда метрдотель поинтересовался, не будут ли дамы против, если к ним подсадят молодых людей, поскольку мест уже явно не хватало, Татьяна не стала сопротивляться, а Лорик, та вообще сразу же согласилась. Вот тут-то все и началось. В интимной полутьме зала, подогретые выпитым, Татьяна и Лорик очень быстро познакомились с мужчинами, волею случая оказавшимися рядом с ними. Они вместе танцевали, немного ели и очень, очень много пили.

Таня смутно помнит, как вышли из ресторана, затем куда-то поехали, а потом, потом было такое, о чем лучше забыть. Она до сих пор не могла поверить, что все это происходило с ней. Даже сейчас, лежа в любимой ванне, она чувствовала омерзение от одного только воспоминания о проведенной ночи. Неужели это была она, никогда не позволявшая ничего подобного даже с законным мужем? Можно подумать, что в нее этой ночью вселился какой-то бес, который усиленно толкал ее на все эти бесстыдства. За те годы, что она делила постель с мужем, ничего даже отдаленно похожего с ней никогда не происходило. Скорее наоборот, когда она отказывала ему, он чаще всего уходил спать в другую комнату. Правда, иногда, примерно один раз в месяц, он не выдерживал и начинал с ней разговоры, которые порою затягивались до утра. Но это вполне можно было пережить. Мама ведь неспроста ей говорила, что мужа нужно удерживать на дистанции, чтобы он постоянно желал получить жену как величайшую драгоценность. Впрочем, так оно и было: если муж получал доступ к телу, он весь следующий день не отходил от Татьяны ни на шаг и готов был носить ее на руках. Что греха таить, ей очень нравилось упиваться собственной недосягаемостью и безграничной властью над ним. Только, к сожалению, он выдержал такой жизни всего-то лет десять, а потом принялся закручивать романы. Таня была весьма хорошо информирована о его похождениях. И вот наконец она не выдержала и подала на развод. Удивило ее только одно обстоятельство: он не стал спорить, просто собрал вещи и ушел. Вчера в суде Таня, честно говоря, все еще надеялась, что он попросит прощения. Но он молчал и строил глазки судье. Или это Тане показалось? Все-таки он подонок, и нечего о нем вспоминать. Да, в доме стало как-то пусто с его уходом, но зато она совершенно свободна, и это она доказала, пусть даже самой себе.

Волошин уже решил вернуться домой – поздно, холодно, людей загнал по домам пронизывающий, дикий ветер, – но нерешительно поднятая рука заставила его остановиться. В первый момент он даже не посмотрел на нее, ну, очередная пассажирка, что тут особенного. Приняв из замерзших рук деньги за проезд, он выехал на пустынную улицу и повел свою маршрутку дальше. Через несколько минут она спросила, не знает ли он, где можно снять квартиру на время.

– Надолго или на пару дней? – уточнил Волошин.

– Не знаю. Видно будет, – чуть хриплым, словно простуженным голосом ответила она.

Волошин взял с панели трубку и позвонил Милочке.

– Есть квартира, на сутки. Двадцать долларов. Устраивает? – обратился он к пассажирке и посмотрел на нее в зеркало. В тусклом свете нельзя было даже разобрать возраст, довольно молодая, но какая-то подавленная.

– Да, вполне. Вы можете меня туда отвезти? Я заплачу!

– Мне по пути, – ответил Волошин. – Только мне еще в магазин нужно заехать. Вы меня подождете?

– Я с вами. Если можно. Мне тоже нужно за покупками, – неуверенно сказала она и замолчала.

Волошин пожал плечами и, свернув с маршрута, направился в сторону Серебрянки. У супермаркета машин на стоянке почти не было. Подъехав поближе к входу, Волошин остановил свой «мерседес» и, дождавшись, когда пассажирка выйдет, запер микрик.

– Я быстро, туда и обратно. Мне только зубную пасту купить, ну и щетку, – непонятно зачем сообщила она Волошину.

Он кивнул и отправился за продуктами. То, что в холодильнике пусто, он помнил с самого утра.

Когда минут через двадцать он вернулся, женщина уже, похоже, ничего не соображала от холода. Конечно, подождать внутри у нее не хватило сообразительности, – уныло подумал Волошин и, достав из кармана брелок, открыл машину.

– Садитесь, поедем, здесь недалеко, – бросил он и запустил мотор.

Действительно, не проехав и пятисот метров, Волошин остановил машину у неприметной девятиэтажки.

– Пошли, нас уже ждут! – сказал он, запирая «мерседес».

Женщина неотступно следовала за ним, ничего не спрашивая, внимательно глядя себе под ноги, словно искала что-то.

Домофон весело сообщил, что дверь открыта, и впустил их в подъезд. Лифт, как всегда, болтался где-то в районе восьмого этажа, и Волошин привычно направился к лестнице. На площадке третьего этажа он достал из кармана ключи и, обернувшись, сказал своей спутнице:

– Нам сюда.

Та только кивнула. Пропустив ее в тесный тамбур, Волошин распахнул дверь и громко крикнул:

– Милочка! Мы пришли.

Из комнаты в прихожую вышла молодая девушка в уютном свитере грубой вязки и голубых джинсах.

– Добрый вечер, проходите, я вам сейчас все покажу, – сказала она женщине и, посмотрев на Волошина, добавила: – Я к вам зайду потом?

– Да, конечно! – ответил тот, уже входя в свою квартиру.

Эту квартиру он купил после увольнения из армии – маленькая, однокомнатная, но ему одному вполне хватало. Что еще нужно закоренелому холостяку? Не раздеваясь, Волошин прошел на кухню, разгрузил пакеты, поставил на плиту воду для пельменей и только после этого вернулся в прихожую, чтобы снять куртку. Пока закипала вода, он тщательно вымыл руки и открыл вынутую из холодильника бутылку пива. Не успел он наполнить стакан, как вошла Милочка.