Я не уберу из книги ни единого слова - [3]

- Да я не идеализирую Сталина, считаю его одним из величайших преступников в истории человечества. Разговор о другом: было государство, и оно работало. Если военнослужащий обращался в прокуратуру, реакция следовала немедленная. Государство может быть тоталитарным или демократическим, но оно должно быть.

x x x

- Ну а все же, что стало с Седых?

- 25 лет он не сидел. 5 лет. В 1955 году, сразу после освобождения, приехал в Москву, разыскал меня. Совершенный старик, хотя было ему лет 35. Без волос, без зубов. На лесоповале он получил инвалидность. После нашей встречи Седых прожил еще года три.

x x x

Богомолов защищал рукописи и в самом прямом, дворовом смысле. Он возвращался домой, в парадной уже протянул руку к кодовому замку, когда на него напал молодой бандит. Владимир Осипович так крепко прижал к груди кейс с рукописью, что нападавший решил: там деньги. Богомолов отбивался ногами. Случайный прохожий спугнул бандита.

Владимир Осипович сообщил не без мальчишеской гордости.

- А все же я не уступил, не-ет. Отбился.

Ему наложили на лицо девять швов.

- Уже Ерину, милицейскому министру, доложили. Теперь найдут, я лицо запомнил.

- Не только не найдут, но и искать не будут.

- Почему? - спросил наивно мудрый Богомолов.

Не нашли. И не искали. Ему даже никто не позвонил.

"Меня в Кремль не пустят в кедах"

Богомолова множество раз приглашали вступить в Союз писателей СССР. "А что - меня там писать научат, что ли?" - "Ну зачем вы так. У нас свои дачи, дома отдыха, санатории. Своя поликлиника". - "Не надо: у меня жена - врач". Или отвечал: "Я вступлю, а вы меня будете заставлять подметные письма подписывать - против Синявского, Солженицына, Сахарова".

"Террариум сподвижников" - так он называл Союз писателей СССР.

В восьмидесятых готовилась большая наградная акция. Богомолова предупредили, что и его собираются отметить.

- Посмотрим, каким орденом они меня обосрут, - сказал он жене.

Позвонили из наградного отдела, поздравили, объявили день и час, когда он должен явиться в Кремль для торжественного вручения ему ордена Трудового Красного Знамени.

- Не пойду, - ответил просто.

- Почему?

- Меня в Кремль не пустят в кедах.

Представляю, как вытянулись лица высоких чиновников.

К кедам он тогда еще только начинал примериваться, другую обувь израненные ноги переставали принимать.

Конечно, не в кедах дело - смешно. То награждение было массовым, повальным, много было сереньких литературных генералов. Награждали не за конкретные произведения, а скопом - за общественную деятельность, за трудовые заслуги перед страной и т.д.

Богомолову перезвонили. Ответил прямо:

- Я человек не общественный, трудовых заслуг нет. От высокой награды отказываюсь.

Орден повис. Богомолову предлагали привезти награду домой. "Нет!" отвечал уже раздраженно.

Вполне допускаю: если бы привезли, он бы не открыл дверь.

Единственный раз поступил как все. Жил он тогда неподалеку от Белорусского вокзала, крохотная комнатка, кухня - 5 метров. Последний этаж, что-то вроде антресолей. Друзья, коллеги брали его за горло: "Ну напиши ты Промыслову заявление на квартиру". Промыслов - председатель исполкома Моссовета, личность всемогущественная. "Ну, напиши, он от твоего романа в восторге". Правда ли? Богомолова как бы захватил охотничий азарт.

Промыслов прочитал заявление Богомолова и был сражен:

- И это он такой роман в однокомнатной квартире написал?..

Владимир Осипович получил квартиру, в прихожей которой можно было устраивать мотогонки.

"Ну, ты чего, как лакей, вышел на сцену раскланиваться?"

Богомолов никогда бы не смог жить, как он жил, и работать так, как работал, если бы у него не было надежного тыла и флангов. И тыл, и фланги жена, Раиса Александровна. Она у него - вторая, и он у нее - второй.

Познакомились в компании, потом перезванивались, не встречаясь, - год. Спустя год случайно она прочитала в журнале добрую рецензию на творчество писателя Владимира Богомолова.

- Это ты? - спросила она.

- Да ну-у, в стране двести тысяч Богомоловых.

- Но тут Владимир.

- Из них сто тысяч Владимиров.

С тех пор, как они сошлись, прошло 30 лет.

Прекрасная хозяйка, готовит замечательно. И что важно - врач. Ведь тогда, после тюрьмы, капитана Богомолова комиссовали и дали пожизненно первую группу инвалидности. Уже перестали платить за фронтовые ордена, и инвалидная прибавка оказалась очень кстати. Как он сам считает, это помогло ему выжить.

- "Иван" - не кормилец. Роман - да, кормилец.

А все равно деньги нерегулярные. Раиса Александровна вкалывала с утра до вечера, не знаю, на сколько ставок, - полторы, две. Когда он в очередной раз отказывался от денег - за публикацию или фильм, - спрашивал ее:

- Я хочу вернуть деньги в "Юность".

Называл сумму.

- Ты - как?

- Проживем, - отвечала она.

Сглаживала, как могла, отношения мужа с окружающим миром. Замечательный писатель, тоже классик, тоже фронтовик, пригласил Богомолова в театр на премьеру своего спектакля. Владимир Осипович ни разу в жизни не надел галстука, не носил костюмов. Натянул спортивные эластичные брюки: "Пошли". После окончания автор позвонил - узнать мнение Богомолова. Трубку сняла Раиса Александровна. "Владимир Осипович не спит? Я, прежде чем позвонить, выпил рюмку коньяка".