Я - не серийный убийца - [25]

Они сели в машину и уехали. Я едва не вскочил, чтобы предостеречь Кроули. Но я знал, куда он поедет, и знал, что они задержатся, чтобы купить еды и шапку. Конечно, я рисковал, но у меня был шанс добраться туда раньше их и спрятаться. Я хотел увидеть, что произойдет.

Я добрался до берега меньше чем за полчаса — спуск от дороги к озеру здесь был довольно пологий, так что можно подойти к самому льду. Ни мистера Кроули, ни его опасного пассажира и вообще никого я не увидел. Кроме нас, на озере никого не будет. Я спрятал велосипед в сугробе и притаился среди нескольких молодых деревьев. Если мистер Кроули и приедет, то точно сюда. Я присел и стал ждать.

Озеро было подо льдом, как и предполагал мистер Кроули, припорошенное снегом. На другом берегу возвышался небольшой холм, казавшийся высоким только по контрасту с гладью озера. Ветер хлестал, и его порывы становились видимыми, когда подхватывали снег и кружили его в воздухе. Я притаился и замер, глядя на поземку.

Погибнуть в результате стихийного бедствия — будь то холод, жара или вода — самая нелепая смерть. Насилие — это страсть и реальность: в последние мгновения, когда сражаешься за свою жизнь — стреляешь из пистолета, сопротивляешься убийце, зовешь на помощь, — сердце рвется из груди, тело насыщается энергией, ты начеку, ты в сознании, и на это краткое мгновение ты более живой и в большей степени человек, чем когда-либо раньше. С природой все не так.

Когда ты становишься жертвой стихии, происходит иначе: движения становятся неторопливыми, мысли замедляются, и ты понимаешь, что твое тело лишь механизм — с трубками, клапанами, моторами, электрическими сигналами и гидравлическими насосами, и он нормально функционирует только в определенных условиях окружающей среды. Когда температура падает, машина выходит из строя. Клетки начинают замерзать и трескаться, мышцам требуется больше энергии для совершения меньшей работы, кровь течет слишком медленно и попадает не туда, куда надо. Чувствительность падает, температура внутри резко понижается, мозг посылает хаотичные сигналы, но твое тело слишком ослабело, чтобы их интерпретировать или им следовать. В этом состоянии ты больше не человеческое существо, ты даешь сбои, как двигатель без масла, который со скрежетом стирает свои части в тщетной попытке завершить последнюю бессмысленную задачу.

Услышав, как подъехала и свернула машина, я повернул голову и, прячась за деревьями, различил белый «бьюик» Кроули. Бродяга вышел первым и мрачно уставился на озеро. Наконец распахнулась вторая дверца, и я услышал кашель Кроули.

— Сто лет не ходил на зимнюю рыбалку, — сказал незнакомец, скользнув взглядом в сторону Кроули. — Еще раз спасибо, что взяли меня.

— Да нет проблем, — ответил мистер Кроули, направляясь к багажнику.

Он протянул незнакомцу удочку, контейнер с провизией, сетку, бур, два складных стула и закрыл багажник. У него в руках была еще одна удочка и маленький термос.

— Я всего взял по паре — на всякий случай, — улыбаясь, сказал мистер Кроули. — Тут достаточно горячего шоколада, чтобы нам обоим не замерзнуть.

— Ну, вы меня так накормили, что можете не беспокоиться, — сказал бродяга.

— Мы здесь с вами напарники, что ваше — то мое, а что мое — то ваше.

— Что ваше — то мое, — повторил незнакомец, и я почувствовал тревогу.

О чем только думает мистер Кроули? Брать с собой такого бродягу может быть смертельно опасно даже и не в таком уединенном месте… даже если на свободе не разгуливает убийца-психопат.

Я посмотрел на руки бродяги — нет ли у него чего-то вроде когтей? Но руки были обычные. Может, он и не убийца. Но я умирал от любопытства и хотел увидеть, как он это делает.

Тут я нахмурился, удивляясь самому себе. Неужели мне важнее увидеть, как орудует маньяк, чем спасти мистера Кроули? Я знал, что это неправильно. Будь я нормальный человек, способный к сочувствию, я бы сейчас вскочил и спас ему жизнь. Но я не был нормальным.

Поэтому я только смотрел.

Мистер Кроули осторожно двинулся вниз по склону к берегу озера, следом пошел незнакомец. Я сжался в комок в моем укрытии за деревьями, стараясь быть как можно меньше и незаметнее.

— Постойте минутку, — сказал бродяга. — Кофе просится наружу.

Он поставил контейнер, осторожно положил на него удочку.

— Я быстро.

И пошел назад вверх по склону, и я вжался в землю в ужасе от мысли, что он пойдет помочиться к моим деревьям. Но он направился к зарослям по другую сторону машины.

Там лежал мой велосипед. Он наверняка увидит его.

Он так долго выбирал подходящее место, что в мою голову стали закрадываться подозрения. Я посмотрел на мистера Кроули и понял, что он думает о том же. Сморщив лоб, он перевел взгляд на озеро, словно это были гигантские часы, а он куда-то опаздывал. И мистер Кроули мучительно закашлялся.

Я ждал, что бродяга в любую минуту заметит мой велосипед или вытащит из-за дерева бензопилу и с ревом бросится вниз. Но ничего такого не произошло. Он нашел место, которое его устроило, надолго замер, потом застегнул ширинку и повернулся.

Он должен был практически споткнуться о мой велосипед. Почему же ничего не сказал? Может, он знает, что я где-то здесь, и теперь просто ждет, когда представится возможность убить Кроули и меня?