Я не боюсь - [19]

— Что дальше? — напомнил я.

— Мы были на аллее, которая ведет от входа влево. Она тупиковая, и там обычно можно спокойно поговорить, — Дилан покусал губу и умолк снова.

Я тут же почувствовал неладное. Парень что-то недоговаривал.

— Что такое? Ты разозлился и стукнул ее?

— Нет! — он вскинул на меня взгляд испуганных глаз.

— Она убежала?

— Нет, — его голос упал почти до шепота. — Там появилось… привидение.

В мыслях тут же мелькнуло воспоминание о белой фигуре из тоннеля, но я усилием воли отогнал его.

— Что за привидение?

Парень побледнел так, что мог слиться со стенкой.

— Она сидела на дереве… женщина… одета как привидение.

— А как одеваются привидения, а то я немного не в курсе?

Дилан посмотрел на меня, как на идиота.

— Вы что, не смотрите «телик»? То ли платье, то ли рубашка до колен. Оборванная. Длинные белые волосы. У нее глаза страшные. Как у кошки или змеи. Желтые с узкими зрачками.

Я сглотнул. Это не могло быть правдой. Если бы не та странная фигура из тоннеля, и не бредни Бишопа, который тоже что-то нес про женщину с белыми волосами, я бы уже разнес версию парня в пух и прах. Но что-то внутри подсказывало, что стоит прислушаться.

— Кейт тоже увидела ее, — продолжил Дилан, — и завизжала, я чуть не оглох. Даже испугаться не успел. Привидение спрыгнуло, цапнуло Кейт и куда-то утащило.

— Как утащило?!

— Через кусты.

— Давно?

Дилан растерянно посмотрел на свою спутницу.

— Я сразу к миссис Смит бросился, а потом мы побежали сюда.

Я вскочил, со скрежетом отодвинув стул и, подойдя к зеркалу, постучал в него. Успел заметить в отражении, как удивленно застыли свидетели, но дверь уже приоткрылась. Оливер, тоже слегка бледный, поманил меня в коридор.

— Ты все слышал? — мрачно поинтересовался я, когда мы вышли.

— Это белая штука, Хью… Клянусь головой, это оно!

— Уже склонен с тобой согласиться. Надо срочно отправиться на место. Может быть, девчонка еще где-то там. Живая…

— Я подумал так же, — кивнул Оливер, — и уже сделал пару звонков. Парк прочесывает патруль и группа добровольцев, оказавшихся неподалеку.

— Надо заглянуть в люк. Ты помнишь? Аллея, про которую говорит мальчишка, не так далеко.

Оливер открыл рот, но ответить не успел. В его кармане раздалась трель мобильного телефона. Он сделал мне знак молчать, и вынул трубку. Я ловил каждое слово, пытаясь вникнуть в разговор.

— Дениэлс. Где? О, черт! — Оливер круто развернулся вокруг себя и взъерошил волосы свободной рукой. — Кто? Как выглядит? Мигом в участок!

— Ну что? — не выдержал я, наблюдая, как напарник нажимает кнопку отбоя и несколько секунд задумчиво смотрит на экран телефона.

Оливер нахмурился.

— У нас еще один труп. Люк, тут ты был прав. На том же месте. А возле люка задержали подозрительного субъекта. И, судя по описанию, это наш мистер Бишоп.

Глава 7. Дженни

Иногда в жизни наступает такой момент, когда кажется, что идешь ко дну. Все обстоятельства складываются против тебя, закручиваются в водоворот, который засасывает так сильно, что лучшим выходом из него видится только смерть. Для меня такой момент наступил незадолго до того, как исполнилось семнадцать.

Я почувствовала, что почва уходит из-под ног, когда за мной приехал медицинский фургон, а отец и Сара прятали глаза, наблюдая, как меня уводят. Никто не объяснял, надолго ли это, и что будет дальше. Я не хотела сдаваться и плыть по течению, барахталась, сопротивлялась, но добилась только того, что меня привязали к койке. Уколы. Мысли о Хью в редкие минуты проблеска сознания. Как он там? Что ему сказали обо мне? Еще вчера мы почти до рассвета бродили по городу, не в силах расстаться, даже чтобы отдохнуть и выспаться, а сегодня я с ним не попрощалась. Об отце старалась не думать. Почему-то больнее всего, когда предают близкие.

Толстая неопрятная санитарка приходила, чтобы покормить меня с ложечки. Когда я начинала выплевывать еду, протестуя против того, что со мной делают, она, размахнувшись, ударяла меня ложкой по щеке, потом аккуратно собирала с подбородка кашу и заправляла обратно в рот. Представьте, что вы кричите без остановки. Крик выматывает вас, уже саднит в горле и звенит в ушах. Но только криком вы можете доказать самому себе, что еще живы. Почти месяц после оформления в лечебницу я ни с кем не разговаривала. Просто потому, что мысленно исходила криком и не могла остановиться. Когда тонешь, кажется, что самое страшное — конец — наступит, когда достигнешь дна. На самом деле, самое страшное — это бесконечно тонуть. А вот достигнув дна, есть шанс хорошенько оттолкнуться ногами…

Своего дна я достигла примерно через полгода нахождения в лечебнице. За плечами остался курс шоковой терапии. Говорили, что мне не помогает. К тому времени я уже привыкла, что в моем присутствии обо мне говорят так, как будто меня здесь нет. Больше не выплевывала еду, не видела смысла кому-то что-то доказывать. Привыкла к ночному санитару, который, убедившись, что все спят, приходил и ложился на меня. Нет, он не пытался залезть под пижаму, снять белье. Просто постанывал, двигался и терся, а я смотрела в потолок. Всего пять минут, и лучше полежать тихо, чем извиваться и брыкаться, пытаясь освободить привязанные руки и ноги.