Я написала детектив - [38]

Можно подумать, если я впрямь была бы журналисткой, то могла бы упомянуть его имя. Мне оно неизвестно.

Впрочем, если понадобится узнать, — нет ничего невозможного.

Но меня не интересовала его личность. Если только он не связан с похищением Бенуа и Ренуара, что вызывает сомнения. Такое совпадение нереально: чтобы случайно познакомиться в галерее с художником, и он вывел сразу на человека, укравшего картины, или имевшего к краже отношение, в это я не поверю никогда.

— Так что вы хотели бы узнать?

— Все, что возможно.

— А конкретно?

— Начнем, допустим, с того, каким образом крадут картины. Я не беру в расчет случайный фактор: залезли воры, взяли ценности, а заодно и живопись, не зная подлинной ее цены, просто попалась на глаза. Я имею в виду, когда хотят получить конкретную вещь.

— Что касается способов проникновения в дом, то их масса. Для профессионала это не составит труда, причем так, что никаких признаков взлома не будет.

— Это понятно. Но как они узнают, где именно есть стоящие картины и что это подлинники?

— На этот счет есть также множество вариантов. Коллекционеры народ тщеславный, любят похвастаться друг перед другом своими новыми приобретениями. Этот сказал одному, тот другому. И пошло-поехало. Земля слухами полнится. И заинтересованные люди всегда в курсе. Свой человечек там, свой здесь. Потихоньку собирают информацию, и вот уже болтун наказан за неосторожность и гордыню.

— Но ведь если у человека хранятся такие ценности, он не станет запирать дверь на обычный английский замок. У него и сигнализация есть наверняка.

— Деточка, какая сигнализация остановит настоящего вора? В наше время нет ни секретов, ни замков, ни надежной сигнализации. Это все для самоуспокоения. Поставь металлическую дверь с любыми наворотами, любую супер-пупер, а ее откроют самое большее за две минуты. И ни царапинки на ней не будет. И сигнализация — чушь полнейшая. Вот и посудите сами: ничего надежного нет в этом мире.

Если так к этому относиться, то конечно. У меня другой взгляд на мир.

— Хорошо, — продолжила я, — а если владелец не афиширует свое достояние? Живет какая-нибудь старушка, у которой было несколько ценных картин сколько она себя помнит, и никакой коллекционер о них не знает.

— Поверьте мне, детка, такого просто не может быть, коллекционеры знают обо всех мало-мальски ценных собраниях. У этой вашей старушки дети есть? А знакомые? Она ведь не одна во вселенной. Подружка зашла, потом рассказала внуку, тот своему приятелю. У приятеля другие приятели имеются. Та же схема. И вот уже о старушкином достоянии известно всему миру. А тут как раз к ней слесарь пришел из ЖЭКа. «Извините, мол, мамаша, плановая проверка батарей. Готовимся к новому отопительному сезону». «Конечно, милок, смотри». Он и посмотрит. И вот полный список имущества, с указанием мастера, предположительной даты написания, возможной подлинности и ориентировочной цены.

Мне на ум тотчас пришла рыжая девица с ее детским восторгом относительно «репродукций», висящих у Анфилады Львовны. Для того она и приходила, чтобы сделать опись собрания. И беспечная тетка Говоруна сыграла ей на руку.

— А если берут не всю коллекцию, а только две-три картины.

— Это значит, что был конкретный заказ на определенного художника. Такое тоже бывает. К примеру, собираю я передвижников или мирискусников. Тогда на кой черт мне сдались малые голландцы? Вот я и говорю: хочу, к примеру, картину Левитана или там Бакста. Пожалуйста. Достанут. А уж сколько у нас в домах всякой живописи, вы не поверите. Иногда владелец и сам не знает, чем обладает. Висит в квартире портрет тетки какой-то. То ли выбросить, то ли на дачу свезти. Надоел, сил нет. Кто такая, никто уже не знает: родственница дальняя или случайно попала. А потом вдруг окажется, что это Рокотов или Суриков, а пейзажик, что в коридорчике повесили, чтоб не мешался, ни больше ни меньше как Поленов Василий Дмитриевич. Вот такая штука, Наташенька.

— Хорошо. Допустим, я коллекционирую картины и хочу какую-то во что бы то ни стало получить. Законным путем не могу — продавать не хотят. Как мне быть?

— Если ты коллекционер с солидным стажем и не слишком привередлив в плане методов получения картин, то знаешь подходящих людей, которые всегда помогут.

— Но я начинающий. Разбогатела, собираюсь вложить прибыль не в доллары, не в золото, а в живопись. Все обесценивается, произведения искусства только дорожают. У меня есть деньги, желание. Кроме этого — ничего. Связей — никаких. Не объявление же давать.

— Молодец, — одобрил Федор Иванович, стряхивая с брюк пылинку, — соображаешь. Только почему не объявление?

— И что я напишу? «Уважаемые господа, приобрету работу Крамского, возможно добытую нечестным путем?»

— Конечно, не напрямую. Я сам этим не занимаюсь…

— Разумеется, нет! — жарко поддержала я. Соглашусь со всем, главное проясните интересующий меня вопрос.

— Только способ имеется. Говорят (знаю с чужих слов, заметьте), — я понимающе кивнула без тени сомнения в его правдивости, во всяком случае, надеюсь, так выглядело, — что нуждающиеся люди публикуют объявление, вполне на первый взгляд безобидное — брачное. В газете или через Интернет. Познакомлюсь с девушкой и тому подобное. Ищу спутника жизни. И телефон оставляют. Прочитал такое объявление, — значит, есть товар. Звони, договаривайся о цене и получи. Или сделай свой заказ.