Я на Марсе - [25]
Фил Фел понял всю опасность своего положения. Поняла и Хлея.
— Ах! — воскликнула она и тяжело опустилась в большое кресло.
Для Вивави это была значительная услуга, ему, по крайней мере, в этот момент не надо было заниматься ею.
— Фа! — сказал он.
Коричневый гном развернул громадный плотный мешок и направился медленными, мерными шагами к неподвижному Фил Фелу. Соединительные элементы на коленях и локтях робота неприятно заскрежетали.
— Не согласен! — хрипло выкрикнул профессор. — Не позволю запихнуть себя в эту торбу!
— Успокойтесь! — засмеялся Вивави. — Никто и не хотел, чтобы вы позволили. Совесть ваша может быть совершенно спокойна, потому что это мое, а не ваше желание. В мешках переносить одушевленные предметы как-то удобнее. Особенно же такие, которые имеют что-то против.
Любезное объяснение не удовлетворило профессора. Он замахал руками и явно дал понять, что ему не хочется быть засунутым в торбу.
— Фе! — сказал Вивави.
Зеленый карлик переместил взгляд вверх по телу несчастного пленника. В миг его руки парализовались и сникли, как неживые. Затруднилось и его дыхание, потому что диафрагма — этот важный мускул между брюшной полостью и грудной клеткой — тоже перестала двигаться.
Но и теперь у похитителей дело было нелегкое. Робот с мешком был низкий, как и все роботы, при изготовлении которых слишком экономят жесть. Как ни вставал он на цыпочки, а все не мог дотянуться до головы Фил Фела.
— Фа! — сказал опять бандит.
Коричневый карлик двинулся к стулу. Беря его, он со звоном стукнулся о спинку, но не сказал «ох», потому что никакой боли не почувствовал. Потом поднес этот стул к профессору, взгромоздился на сиденье и нахлобучил мешок на голову Фил Фела.
— Нет! — выкрикнул профессор.
— Нет! — взвизгнула Хлея.
Она попыталась было вскочить с кресла и помочь своему несчастному отцу, но попытка не удалась. Ее ноги тоже были прикованы к полу таинственными лучами, испускаемыми розовым гномом. Осталась у нее лишь одна возможность — кричать. Но криком, как известно, делу не поможешь. Хлеин папа был накрыт до пят и обвязан толстыми нейлоновыми веревками, как дорожный узел.
— На помощь! На помощь! — кричала Хлея.
Вивави учтиво поклонился:
— Весьма сожалею, моя дорогая, если ненароком причинил вам какую-то неприятность! Взял бы с собой и вас, но у меня нет места для маленьких девочек. Так что оставайтесь дома.
От страха Хлея упала в обморок.
Когда она пришла в себя, в комнате уже не было никого, кроме нее самой. Бандит, отец и роботы исчезли.
Она поспешно привела в порядок свои спутанные мысли. Куда бежать? Кому жаловаться прежде всего? Как умная девочка, она не стала поднимать панику среди марсианского населения, а бросилась прямо к лифту обсерватории своего дяди.
— Эй! — крикнула ей одна подружка, возвращавшаяся с прогулки.
Хлея не остановилась, даже не ответила, а продолжала бежать. Она вскочила в кабину подъемника и нажала на самую верхнюю кнопку.
— С-с-с! — раздался знакомый шум.
10-й… 20-й… 120-й этаж…
Ах, почему так медленно движется этот лифт!
500-й… 600-й… 1256-й этаж.
Наконец-то!
Она распахнула дверь, но не закрыла ее за собой — нельзя было терять времени.
Еще через несколько секунд, запыхавшаяся и усталая, как бегун на длинные дистанции, Хлея ворвалась в обсерваторию и разрыдалась…
Глава XII. Честь выпадает мне
— Ты гляди, какая история! — сказал дядя Хаф и нервно поправил сдвинувшийся парик. — Светлячки между Фобосом и Деймосом были пущены только для отвода глаз, чтобы отвлечь мое внимание. А тем временем Вивави невидимой ракетой прилетел на Марс!
— И заварил ужасную кашу! — поморщился Крум.
— Которую теперь надо расхлебывать нам, — добавил я.
Инженер посмотрел на меня успокаивающе:
— Не вам расхлебывать, милые мальчики. Вы гости. Вот и гостите себе на здоровье, а эту неприятную работу оставьте местным жителям.
— Ну! — высказались одновременно мы с Крумом.
Потом я пояснил это высказывание самостоятельно:
— Раз вы лишаете нас этого приключения, значит, хотите добиться одного — чтобы ноги нашей здесь больше не было!
Хлея убавила силу своего хныканья, чтобы не пропустить ни одного моего слова… На дядю Хафа тоже произвела сильное впечатление моя решительность. По-видимому, марсианские молодые люди не были самыми смелыми в космосе.
— Согласен с Сашей, — поддержал меня Крум. — Готов к выполнению любой возложенной на меня задачи!
Я несколько удивился. Не потому, что мой друг трусоват, а потому, что он лентяй. Но я ничего ему не сказал. Наша решительность должна была сочетаться с познаниями инженера, чтобы мы смогли общими усилиями вызволить отца Хлеи из неприятельского лагеря.
Дядя Хаф закурил новую сигарету и начал делать круги по обсерватории. Я попытался следить за его орбитой, но вскоре отказался от этого намерения, потому что чуть не вывихнул себе шею. После девятого круга он остановился и сказал:
— Один из нас должен полететь на Фобос!
Первой подняла руку Хлея, потому что речь шла о ее отце, но она же первой была сброшена со счетов.
— Только мужчина мог бы справиться с такой трудной и ответственной задачей, — деликатно заявил инженер.
В зале обсерватории нас, мужчин, было трое.
