Я мыл руки в мутной воде. Роман-биография Элвиса - [44]
— Мальчик мой дорогой, мне невыносимо видеть тебя после твоих концертов. Изможденный. Опустошенный. С погасшими глазами. Ты не доживешь до тридцати.
Но и она не могла удержать сына от бесконечного марафона, превратившего его в сорок с небольшим в жирного, обрюзгшего, отечного полуслепого старика.
Не ради денег он так работал. В музыке была его единственно настоящая жизнь. Некогда было заниматься собой. Даже когда три года назад у него обнаружили глаукому и могли бы вылечить, Джон не нашел на это времени. Мчимся дальше. А сейчас вот — специальные очки. Газеты тут как тут — «Новое в образе Короля». Пресса с упоением обсуждает его нынешние стати. Да, в благословенном отечестве, особенно для звезд, самое страшное — потеря сексапильности. Талант уж вроде и не ну жен. Холеное тело — основа успеха. Будь тебе хоть сто лет. За последний год газетный вой на эти темы, благо никаких интервью он не давал, сделался невыносимым. Пресса сумела втянуть в дискуссию даже фэнов. Да и что такое фэны? Им несть числа, с безумным блеском в глазах и открытыми в вопле ртами. Ценителей мало…
В памяти всплыл концерт в родном городе. За год до злополучного юбилея.
Джон вглядывается в зал. Дома! Наконец-то опять дома. Он вернулся сюда на совсем. Как обещал когда-то. Он так волновался — свои, родные. Он так тщательно отбирал песни. Но стоило ему открыть рот, как земляки зашлись в истошном вопле, мешая ему петь, а себе слушать. Да им это было и не нужно. Сегодня и навсегда Король принадлежит им. Даже в своем родном городе он не смог выйти на бис — толпа рвалась к сцене. Пришлось уходить через черный ход. В машине ждали Джо и Рэд.
— Господи, — сказал первый, — я уж начал волноваться. Давно не видел, чтобы публика так очумела.
— Может, я тому виной, ребята? Ведь столько раз повторялось.
— Ага-а, почувствовал. Самое время тебе послушаться Полковника. Сменить репертуар. Вон Вождь сколько лет процветает, потому что держит нос по ветру, — горячо заговорил Рэд.
— Ты: что, дружище? Ты это — мне?!
— Тебе. Кому же еще? На кого стал похож. Отец за тебя боится: «Рэд, присмотри за сыном» .Как? Ты ведь никого слушать не хочешь.
— Хватит — наслушался.
— Раньше хоть ради матери держался, — хлестко обрезал Рэд. Бессмысленная жестокость фразы даже Джо заставила вздрогнуть. Джон же сидел, растерянный, словно мальчишка. Снова Рэд имел над ним власть старшего.
Снова. Сколько можно?
— Предлагай!
— Уйди на радио. Передохни. Пой рождественские песни. Другие же поют. И ничего. Приведи себя в порядок. Пока все…
— Да?.. Все?.. Программа минимум, дружок? — тон был зловещим. Рэд затаился — такого Короля он явно побаивался. Джо, не отрывая взгляда от дороги, примирительно забормотал:
— Хватит вам. Ведь вы же ближе всех друг к другу. Рэд, ты сейчас не трогай босса. Сам понимаешь…
— Заткнись, шестерка, — заорал Рэд и тут же прикусил язык.
— Ты всех обличаешь сегодня? — осведомился Джон все с той же тихой яростью. — А ну, катись отсюда, обличитель! — И повелительным жестом притронулся к плечу Джо. Тот остановил машину.
— Катись. И в ближайшее время не попадайся мне на глаза. Будешь нужен, сам позову.
— О'кей, ваше величество. Век не забуду вашей монаршей милости. Отблагодарю…
Снова в голове забухали молоточки. Дурнота облепила. Пот заструился по спине. Нет, надо поскорее дозвониться до дока Джорджа. Он, наконец, добрался до телефона. Набрал номер. Ти… ти… ти… Не судьба. А что, собственно, Джордж? Чем он поможет? Никто уже не поможет. Солнце раскаленное. Земля раскаленная. Ни облачка в небе. Значит, и маме ничто не угрожает. Мама, мама. Хорошо, что ты меня не видишь. Хорошо, мамочка.
— Фу, брежу я, что ли? Нет, так нельзя. И ничего нет страшного. Сейчас поднимусь наверх. Лягу. Отдохну. Пройдет.
Еще посидел. Подождал. Не отпускало. Еще пару таблеток. Закрыть глаза. Отогнать мысли. Воспоминания. Все. Не-е-т. Воспоминания — груз не пристегнутый. На дороге не оставишь. Все вросло в душу.
Да, его жизнь более всего похожа на мутную реку. Стоит только опустить руку в воду, как веером поднимается грязь. А если в эту реку войти — засасывает ил. Как в одной из песен — «Я мыл руки в мутной воде». Уж куда как мутна река его жизни.
Собрав себя в кулак, Джон прошел через гостиную мимо бильярдной. Кий на столе напомнил, что еще вчера Чарли и Лам здесь бились, а он и Лиз были маркерами. Дочь отнеслась к своим обязанностям абсолютно серьезно, он же погрузился в мрачные размышления, связанные с Рэдом…
После того разговора Рэд заходил к ребятам, но всегда в его отсутствие. Однажды хозяин вернулся домой раньше обычного и, проходя через гостиную, где сидели ребята, лишь слегка кивнул им. Вдруг лицо Рэда словно надвинулось на него. Красное. Пьяное. Донеслись хвастливые слова: «… никуда не денется». Резко повернувшись, Джон пошел назад. Что было делать? Выяснять при остальных отношения с самым старым другом? Ни за что.
Чтобы успокоиться, он пошел проведать Лиз, которая снова была с ним. Однако тут покоя тоже не было. Из-за двери дочкиной комнаты доносился тихий плач. К такому он не был готов. Поэтому и ворвался в ее комнату, не думая, что может испугать дочь еще больше.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.