Я мисс, и мне плевать - [5]

С Джессиндой – миниатюрной блондинкой сотрудничать оказалось сложнее. Сказав прежде, что полностью полагается на мой вкус, она позднее отвергла задумку целиком. В итоге пришлось шить исключительно по ее эскизу (точнее говоря, рисовала я, но исключительно под ее бдительным контролем). Получилось очень громоздкое платье-тортик с пышными юбками золотого цвета. Юбки были обвешаны медными цепочками, а лиф украшала медная же пластина, отлитая по форме ее груди. (Такие украшения сильно повысили цену платья, не столько из-за дороговизны меди, сколько из-за того, что делать их поришлось под заказ). Рукава-фонарики, больше похожие на взорвавшиеся пирожные с кремом были дополнительно придавлены пустыми погонами. И, хоть эта задумка была на мой вкус «чересчур», я успокоила себя тем, что в работе портного такие случаи наверняка не редкость.

С моей подругой Мелисандрой работать было одно удовольствие. Она попросила наряд, который, буде такая нужда, можно было бы надеть и в обычный день, не выказав больше никаких пожеланий. Для нее я выбрала мягкую серую ткань с вышитыми на ней большими и маленькими красными маками. Платье прямого кроя без рукавов с воротником стоечкой и объемным капюшоном опускалось немного ниже колен. Для того чтобы сделать платье праздничным я выбрала серебряный пояс с инкрустацией полудрагоценных камней всех оттенков от синего до красного. Стоило заменить пояс на более простой и наряд сразу превращался в повседневный.

Я работала, не покладая рук, радуясь тому, что начала получать опыт работы в стенах пансиона, который должен был пригодиться за их пределами. Каждое утро начиналось с того, что, позавтракав (или лишь умывшись), я начинала сверяться с выкройками и проверять проделанную работу. Каждый вечер заканчивался тем, что я, пытаясь держать уставшие веки, моделировала и сшивала детали платьев.  Время пролетело так незаметно, что я едва успела уделить время собственному наряду.

Для своего костюма я выбрала шелк разных оттенков желтого цвета. Ткань темнее пошла на расширяющиеся от бедра к низу брюки, а ткань светлее - на блузку с запахом и широкими рукавами. Кушак, перехватывавший талию, был изумрудным, в цвет вышивки. Последние стежки я делала уже утром праздничного дня, периодически откусывая от тоста с клубничным вареньем. Закончив работу, я облегченно выдохнула. Оставалось лишь привести себя в порядок, сделать прическу и макияж.

Когда наступил вечер, мы закончили наряжаться и стали крутиться перед зеркалом. Я в кои-то веки казалась себе красивой. Желтый цвет сочетался с пронзительно желтыми глазами, оттенял мою смуглую кожу и был небольшой данью верованиям отца. Достаточно было опустить руки вниз, чтобы ладони терялись в рукавах, скрывая от мира мою шестипалость. Рассыпанные по плечам завивающиеся темные волосы скрывали длинные ушные мочки. Лисса с завитыми и убранными вверх каштановыми волосами сияла рядом. В дополнение к поясу она отыскала серебряные сережки с фиолетовыми камнями.

- Выглядишь изумительно, - сказала я подруге.

- А ты просто с ног сшибаешь, красотка.

Мы, смеясь и шутя, спустились в просторный холл. Привычные бежевые шторы были распущены, чтобы прикрыть разлившуюся за широкими окнами темноту ночи. На бордовых диванчиках уже сидели несколько выпускниц. Яркие перья, украшавшие голову Клариссы, тряслись в такт ее словам, притягивая взгляд. Массивная хрустальная люстра, свисавшая с потолка, работала лишь на треть, но света хватало для того, чтобы шагать по деревянному настилу и не опасаться того, что можешь споткнуться.  Когда все собрались, мадам Жижинда повела нас из пансиона в сад, где укрытая дубовыми ветвями стояла маленькая часовня. Луна, спрятавшаяся за тучами, не освещала нам путь, отчего полагаться можно было только на свет, развешенных на деревьях разноцветных магических фонариков. Багряный, золотой и изумрудный, они раскрашивали белые каменные стены часовни в яркие цвета. Свет, падавший на витраж окна-розы, будто заставлял его светиться собственным светом.

Мадам Жижинда распахнула тяжелую дверь из неизвестного мне черного дерева и вошла внутрь, охваченные трепетом, мы последовали за ней. Я, как и остальные, была здесь прежде лишь раз. Меня десятилетнюю это помещение, помнится, впечатлило.

Та самая маленькая девочка, боявшаяся теней, теперь выросла и стояла рядом со мной. «Возьми меня за руку, и тени не смогут тебя увидеть», - шепнула я ей тогда. Маленькая Мелисандра поверила и успокоилась, а потом и вовсе перестала бояться теней и темноты. Вокруг, как и в тот день, метались неверные тени, и стоял приятный свечной запах. Я почувствовала, как мягкие теплые пальцы  коснулись моей ладони. Подруга взяла меня за руку.

Волновавшиеся девушки не смели даже перешептываться. Директриса встала прямо под куполом на мозаичный пол и велела нам встать вокруг нее, взявшись за руки. Стоило нам это сделать, как лунный луч проник внутрь и побежал, заставляя незаметные прежде кристаллы в стенах сиять. Мадам Жижинда затянула песню без слов, отчего кристаллы, заряженные лунным светом, стали сиять все ярче и ярче, пока наконец не ослепили нас всех. В тот же момент голос взял высокую ноту и оборвался, отдаваясь звоном в дезориентирующей белизне. Когда свет рассеялся, я захотела протереть глаза, но побоялась выпустить руки стоявших рядом. Когда зрение пришло в норму, я увидела ошеломленные лица и широкую улыбку мадам Жижинды.