Я, Менгск - [98]

Казалось, интерьер пещеры еще более решительно указывал на кропотливую работу по её созданию. В сравнении с этой пещерой любые похожие человеческие строения выглядели лишь жалкой пародией на истинное великолепие. Любой из флотов, какие довелось видеть Валериану, мог бы поместиться в недрах этой огромной пещеры, а возможно, даже и целиком вместе взятые.

— Невероятно, — произнес Арктур, и Валериан удивился, услышав подлинные эмоции в голосе отца. — Я никогда подобного не видел.

— Я же говорил, — сказал Валериан, довольный, что смог удивить Менгка-старшего.

— И ты думаешь, что это пришельцы?

— А у тебя есть другое объяснение? — ответил Валериан, удивленный вопросом.

— Я не спорю, возможно, что это были представители иной цивилизации, — признал его отец. — Но даже если это и правда, что это меняет? Кто бы ни построил это, они уже давно мертвы.

— Разве тебе не интересно, кто построил такое? Какие великие тайны мы могли бы раскрыть, чему бы могли у них научиться?

— Не особо. Теперь они всего лишь пыль, и никто не помнит их. Можно ли в таком случае называть их великими?

Разочарование Валериана от упрямого отказа отца понять всю важность таких открытий росло с каждым новым словом Арктура. Юноша начал терять самообладание. Он понял, что купился на демонстративный интерес отца к древней пещере, и теперь его затянуло в реальность Арктура. Валериан встряхнулся, чтобы сбросить наваждение, и в этот момент все вещи, которые он хотел сказать отцу, внезапно вырвались на передний план в его сознании.

— Где ты был все эти годы? — выпалил он. — Почему ты никогда не приезжал? Тебе наплевать на нас?

Отец оторвался от осмотра обширной пещеры, немедленно забыв о ее величии, поскольку увидел, что милая иллюзия воссоединения отца и сына закончилась.

— Это было слишком опасно, — сказал он просто. — Конфедерация хочет меня убить, и если бы они узнали, где вы находитесь, то они использовали бы вас, чтобы добраться до меня. Валериан это очевидно.

— Моя мать больна, — сказал Валериан. — Ты знал?

— Да.

— Тебя это волнует?

— Конечно волнует, — огрызнулся Арктур. — Что за ребяческий вопрос?

— Ребяческий? Разве это проявление ребячества — поинтересоваться, где был ты, отец, в то время, когда мать твоего сына умирает?

— Айлин сказал мне, что рак твоей матери неоперабелен, — сказал Арктур. — Он прав?

— Да прав, — подтвердил Валериан, с трудом контролируя свой гнев и свою боль. — И вся эта беготня от планеты к планете и от луны к луне не способствует её выздоровлению. От этого ей становится только хуже.

— И чего я добился бы, примчавшись к вам? Кроме как подверг бы вас обоих опасности? — задал вопрос Арктур. — Ты хотел, чтобы я пришел и помог тебе подержать руку матери, пока та лежит на смертном одре? Ты этого хотел? Что ж Валериан, я сожалею, но это ничего бы не дало. У меня есть более важные дела, чем утешать тебя. Или твою мать.

Валериан хотел броситься на отца с кулаками и стереть спокойное выражение с его лица, но он держал свой гнев крепко запертым внутри себя. Хотя он очень не хотел признавать это, Валериан восхищался способностью отца рассуждать логически и сосредоточенно, стоя перед тем, что нарушило бы его собственное самообладание.

Но, тем не менее, у него было, что сказать отцу, независимо от того, проникнет ли это через его броню тщеславия или нет.

— Более важные дела? Такие как свергнуть Конфедерацию?

— Точно, — сказал Арктур. — И такая цель требует жертв. Мы все потеряли близких в ходе этой войны, сын, я тоже потерял. Родителей, Дороти, Эктона.

— Кого?

— Он был главой службы безопасности у моего отца, и хорошим человеком.

— Что с ним случилось?

— Он был на Корхале, когда ракеты нанесли удар.

— Ясно, — Валериан вздохнул.

— Но их смерть не будет напрасной, — продолжил Арктур, — когда Конфедерация будет лежать в руинах, и мы с тобой займем место этих тиранов из Совета Тарсониса. Мы можем сделать это, Валериан, мы сможем сокрушить врага. За мной стоит армия, которая не уступает той, которую может выставить Конфедерация. Вопрос падения Конфедерации — это только вопрос времени, а потом, мы можем править тем, что они оставят после себя. Но мы должны делать это правильно, и построить империю во благо человечеству.

— Во благо человечеству? — хмыкнул Валериан. — Ты имеешь в виду во благо династии Менгск?

Арктур пожал плечами.

— Не вижу особой разницы, — сказал он.

— И ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой? — сказал Валериан, пытаясь сдержать надежду в голосе.

— Конечно, — ответил Арктур, подойдя и взяв его за плечи. — Ты мой сын, и ты Менгск. Кто как не мой наследник достоин стоять рядом со мной?

— Раньше ты так не думал, — возразил Валериан. — Я слышал, как ты раньше отзывался обо мне. Для тебя я был книголюбом и женоподобным слабаком.

— Слова, сказанные в гневе давным-давно, — сказал Арктур, взмахнув рукой, как будто бы пытаясь отогнать досадные слова. — Но посмотри на себя теперь! Ты заставил меня гордиться тобой, мальчик. И я впечатлен. Я не могу притворяться, что это не так. Ты многого достиг, с тех пор как я видел тебя в последний раз.

— Я сделал это не для тебя, отец, — сказал Валериан. — Я сделал это для себя.