Я медленно открыла эту дверь - [115]
Я знал, что бабушка была человеком жестким, раздражительным, порой высокомерным. Многое ей не нравилось, многие люди ее выводили из себя. А многого она вовсе не понимала. Большинство фильмов, которые сейчас популярны, она не могла досмотреть до конца. Немалую часть сценариев и студенческих работ читала через силу. Ей был неприятен нынешний мир во всех его проявлениях. Она старалась этого не показывать. Не показывала, как тяготят и утомляют ее люди, как она устала, как ее мучает, что почти все, с кем она могла поговорить об этом, уже умерли или находятся далеко. Она хотела закрыться, не видеть и не слышать того, что ее постоянно раздражало и злило. И странным образом последние десять лет она постепенно стала терять зрение и слух.
При этом она безумно любила студентов и свою мастерскую. Как бы ни было тяжело, как бы она себя ни чувствовала, она шла на занятия, хотя в последние годы ей не помогал даже слуховой аппарат, и студентам приходилось читать свои этюды в микрофон с усилителем. Я знал, что как только она окончательно выйдет на пенсию, то вскоре уйдет. Так и оказалось, хотя уход растянулся на четыре года.
Когда бабушка говорила о том, что не любит себя, я понимал, о чем она. Она знала, что многое сделала не так, от многого закрылась и оставила в своей жизни нерешенным. И мне кажется, что понимаю ее с каждым годом всё больше, сам в себе обнаруживая это высокомерие, раздражительность, злость и желание спрятаться от многих нерешенных вопросов. Наверное, я унаследовал от бабушки гораздо больше, чем профессию…
Память все-таки что-то доносит, хотя и не так, как мне хотелось бы. Я помню привычки, которыми бабушка необыкновенно уютно обустраивала свою жизнь. Много лет я заставал ее за раскладыванием пасьянсов. Она знала их с дюжину и научила им и меня. «Аспид», «Аспид перевернутый», «Могила Наполеона», «Лесенка»… Бабушка раскладывала их везде, где был стол и несколько часов покоя. И будучи еще ребенком, я часами мог завороженно наблюдать за тем, как она это делает, потому что просто перекладывание карт у неё оборачивалось целым таинственным ритуалом, значительным, но при этом приносящим невероятный уют и покой. Или бабушка разгадывала кроссворды. Она решала их бесчисленное множество, пока глаза позволяли видеть мелкие буквы в журналах. И за этим тоже можно было наблюдать бесконечно. Или книги, которые она читала вслух. У бабушки был прекрасно поставленный голос, она отлично владела интонациями, и каждая книга в ее исполнении приобретала невероятный шарм.
И ведь было много других таких мелочей. Это, что я, пожалуй, помню лучше всего. С бабушкой было уютно. Всегда, даже когда ей было тяжело и плохо. И за этим уютом скрывалось невероятное умение переживать любые тяготы и невзгоды. Кажется, ее любимой детской книгой, которую она мне читала вслух несколько раз, была «Маленькая принцесса» Фрэнсис Бёрнетт, где описывается история английской девочки, оказавшейся запертой на чердаке в страшном пансионе, после того как ее отец разорился и умер. И вот эта девочка не озлобилась ни на кого, но сохранила чувство собственного достоинства и гордость. А потом на ее чердаке чудесным образом стали появляться красивые вещи, игрушки, одежда и другие атрибуты уюта, пока не выяснилось, что ей тайно помогает компаньон покойного отца, в итоге удочеривший ее. В этой довольно наивной, как мне сейчас думается, книге было описано именно то сочетание внешнего и внутреннего мира, в котором бабушка жила. Внутри гордость, снаружи умение даже с помощью одной и нескольких вещей обустроить пространство вокруг себя и благодаря этому пережить, перетерпеть любые невзгоды.
Именно это я почувствовал в ней, еще будучи совсем маленьким. Бабушка была всегда немного закрытая, отдаленная, хотя в то же время родная и теплая. И да, было кино, которое присутствовало не на уровне профессии. Это был образ жизни, чего я, конечно, в детстве не осознавал. Наша квартира наполнялась какими-то людьми, друзьями и знакомыми, умными разговорами и красивыми вещами. Вот приходят немолодые уже Семен Львович и Лилианна Зиновьевна. Кто они такие? Друзья, всего-то пара пожилых людей. Спустя годы я думал о том, что готов отдать немалую часть того, что у меня есть, только бы поговорить с ними – о кино, о сценариях, о литературе и переводах. На мой день рождения появляется огромный, как мне запомнилось, мужчина с кудрявыми волосами и грустными глазами. Дарит мне зеленую машину с большими колесами. Его забавно зовут Валера Залотуха. Потом я пойму, что это за человек. Наташа Рязанцева куда-то везет нас на машине, почему-то всё время резко тормозит и дает газу. Ехать с ней мне безумно страшно. Кто она такая… Еще одна подруга. И десятки, десятки других людей, которые почему-то к нам приходили в дом. Потом одна из таких гостей, бывавшая у нас еще обычной студенткой, станет моим мастером во ВГИКе.
Все это сейчас кажется призраком прошлого, но ведь из этого и оказалась в итоге соткана моя жизнь.
Мне кажется, память – это и есть мы сами. Неважно, что я готов рассказать или не рассказать о своей бабушке. Картины прошлого, ситуации, всё это не так уж существенно. Сейчас, когда она ушла, я иногда на долю секунды чувствую, что она живет во мне. Встречая новых людей, читая книги, смотря фильмы, я невольно спрашиваю себя, как бы она это оценила, что бы сказала. Я этого не знаю, но как будто бы и знаю. Она где-то внутри. Не было бы ее, не было бы меня. Я есть, значит, и она есть.
Лилианна Лунгина — прославленный мастер литературного перевода. Благодаря ей русские читатели узнали «Малыша и Карлсона» и «Пеппи Длинныйчулок» Астрид Линдгрен, романы Гамсуна, Стриндберга, Бёлля, Сименона, Виана, Ажара. В детстве она жила во Франции, Палестине, Германии, а в начале тридцатых годов тринадцатилетней девочкой вернулась на родину, в СССР.Жизнь этой удивительной женщины глубоко выразила двадцатый век. В ее захватывающем устном романе соединились хроника драматической эпохи и исповедальный рассказ о жизни души.
Дирижер Рудольф Баршай принадлежал к плеяде великих музыкантов ХХ века. Созданный им в конце пятидесятых Московский камерный оркестр покорил публику во всем мире. Постоянными партнерами оркестра были Святослав Рихтер, Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс. На пике карьеры в 1977 году Баршай уехал на Запад, чтобы играть сочинения, которые были запрещены в СССР. Он руководил оркестрами в Израиле и Великобритании, Канаде и Франции, Швейцарии и Японии. На склоне лет, в Швейцарии, перед камерой кинорежиссера Олега Дормана Баршай вспоминает о своем скитальческом детстве, о юности в годы войны, о любви и потерях, о своих легендарных учителях, друзьях, коллегах — Д. Шостаковиче, И. Менухине, М. Ростроповиче, И. Стравинском, — о трудностях эмиграции и счастливых десятилетиях свободного творчества.Книга создана по документальному фильму «Нота», снятому в 2010 году Олегом Дорманом, автором «Подстрочника», и представляет собой исповедальный монолог маэстро за месяц до его кончины.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Книга Яна Карского, легендарного курьера польского антигитлеровского Сопротивления, впервые вышла в 1944 г. и потрясла мир. Это уникальное свидетельство участника событий, происходивших в оккупированной Польше, разделенной между Германией и СССР по пакту Молотова — Риббентропа. Мобилизованный 24 августа 1939 г., молодой поручик Ян Козелевский (Карский — его подпольный псевдоним) сначала испытал ужас поражения от немцев, а затем оказался в советскому плену. Чудом избежав Катыни, он вернулся в Варшаву и стал работать в подполье.
«Идет счастливой памяти настройка», — сказала поэт Лариса Миллер о представленных в этой книге автобиографических рассказах: нищее и счастливое детство в послевоенной Москве, отец, ушедший на фронт добровольцем и приговоренный к расстрелу за «отлучку», первая любовь, «романы» с английским и с легендарной алексеевской гимнастикой, «приключения» с КГБ СССР, и, конечно, главное в судьбе автора — путь в поэзию. Проза поэта — особое литературное явление: возможность воспринять давние события «в реальном времени» всегда сочетается с вневременной «вертикалью».
Сельма Лагерлёф (1858–1940) была воистину властительницей дум, примером для многих, одним из самых читаемых в мире писателей и признанным международным литературным авторитетом своего времени. В 1907 году она стала почетным доктором Упсальского университета, а в 1914 ее избрали в Шведскую Академию наук, до нее женщинам такой чести не оказывали. И Нобелевскую премию по литературе «за благородный идеализм и богатство фантазии» она в 1909 году получила тоже первой из женщин.«Записки ребенка» (1930) и «Дневник Сельмы Оттилии Ловисы Лагерлёф» (1932) — продолжение воспоминаний о детстве, начатых повестью «Морбакка» (1922)
Несколько поколений семьи Лагерлёф владели Морбаккой, здесь девочка Сельма родилась, пережила тяжелую болезнь, заново научилась ходить. Здесь она слушала бесконечные рассказы бабушки, встречалась с разными, порой замечательными, людьми, наблюдала, как отец и мать строят жизнь свою, усадьбы и ее обитателей, здесь начался христианский путь Лагерлёф. Сельма стала писательницей и всегда была благодарна за это Морбакке. Самая прославленная книга Лагерлёф — “Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции” — во многом выросла из детских воспоминаний и переживаний Сельмы.