Я — математик. Дальнейшая жизнь вундеркинда - [114]

Другая проблема, вызвавшая горячие споры, касалась дополнительного досуга, который, очевидно, появится в будущем, и вопроса о том, как можно и должно его использовать. Странно было слушать выступления типичных заводских администраторов, удивительно напоминающие по стилю писания Уильяма Морриса[154]. Но, главное, все были согласны, что необходимо принять меры предосторожности, чтобы освобождение человека от однообразной работы на заводах не привело к обесцениванию человеческой личности и возвеличиванию машины.

За годы, которые прошли со времени моей лекции, заводы-автоматы из отдаленной возможности превратились в близкую действительность, так что у нас появляется конкретная база для оценки социальных конфликтов, которые, быть может, возникнут на этой почве. Первая промышленная революция, происшедшая в начале девятнадцатого века, заменила индивидуума, бывшего до того основным источником двигательной силы, машиной. Основная часть зарплаты современного заводского рабочего вовсе не является компенсацией за затрату определенного количества энергии. Даже если он занимается самым тяжелым физическим трудом, как, например, пудлинговщик, ему платят совсем не за то, что он является двигателем, производящим энергию. На самом деле оплачивается прежде всего его опыт и умение наиболее эффективно применить свою силу в высокоорганизованном производственном процессе.

Однако профессии, требующие большой физической силы, как профессия пудлинговщика, составляют в промышленности бесспорное меньшинство. У заводского рабочего всегда под рукой небольшой электродвигатель или пневматические инструменты, которые удесятеряют его силы. Он служит определенной цели, выполняя определенные движения в заданной последовательности, и в этом состоит его работа. Например, наклеивая этикетки на консервные банки, он должен позаботиться о том, чтобы перед ним был достаточный запас этикеток, о том, чтобы правильно их увлажнять, правильно накладывать на банку и в нужную минуту переходить от одной банки к другой. Рабочие, занятые такого рода трудом, выполняют строго определенный набор операций, не требующий от них ничего, кроме самой примитивной сообразительности и наблюдательности.

Существуют, конечно, другие формы фабричного труда. На заводах есть мастера, есть аварийные группы, которые на низших ступенях состоят из квалифицированных ремесленников, а на высших выполняют функции младших инженеров. За исключением этих более привилегированных слоев рабочих, обычный заводской труженик получает настолько строго обусловленные задания, что можно заранее предсказать каждое его движение и каждый повод к его движениям. В этом основа таких систем производства, на которых изучали трудовые процессы Тейлор и Гильбреты[155].

Я уже говорил, что именно такого рода труд исчезнет с появлением заводов-автоматов. В моем представлении самое главное заключалось в том, что большая часть человеческого труда, который будет вытеснен заводами-автоматами, — на самом деле труд, не свойственный человеку; его начали рассматривать как естественную обязанность человеческих существ только после того исторического события, которое получило название промышленной революции. Тем не менее любое внезапное, ничем не компенсированное вытеснение этого труда машинами неминуемо вызвало бы катастрофическую безработицу.

Куда же должен был хлынуть поток безработных? Первый ответ, который приходит в голову, — на заводы-автоматы, так как, очевидно, даже заводам-автоматам всегда будет нужно значительное количество аварийных команд, квалифицированных мастеров и специалистов в области программирования и приспособления машин к выполнению отдельных специфических задач. В процессе автоматизации неквалифицированные заводские рабочие, естественно, должны будут постепенно обучаться и подниматься на более высокие производственные ступени. В связи с этим вопрос о возможностях повышения квалификации рабочих приобретает жизненно важное значение.

Множество фактов с очевидностью показывает, что существовавший в прошлом источник пополнения неквалифицированной рабочей силы иссякает. После первой мировой войны уже не было значительного притока иммигрантов, стремящихся пустить корни в нашей стране и согласных на любое экономически невыгодное положение. Дети тех, кого привела к нам последняя мощная волна иммиграции, участвовали во второй мировой войне, а теперешнее подрастающее поколение состоит из детей их детей. Эта молодежь уже не хочет мириться с постоянной экономической приниженностью, неизбежной для неквалифицированных рабочих заводов старого типа. Большинство из них хочет получить профессию, но даже те, кто к этому не стремится, начинают требовать, чтобы их работа представляла какой-то интерес, а не была бессмысленным повторением одних и тех же манипуляций.

Это не первый случай в нашей промышленности, когда технический прогресс обусловливается уменьшением доступности определенного вида труда. Автоматические телефонные станции легко вошли в жизнь, потому что старая система ручного переключения грозила поглотить всех девушек, кончающих среднюю школу.