Я люблю Капри - [67]

Люка протягивает мне полотенце и отворачивается. По большому счету, поздно — он уже все видел. Тщательно замотавшись в махровое полотенце, я хлопаю его по плечу. Одним движением Люка подхватывает меня на руки и опускает в ванну.

— Удобно?

— Да, — говорю, не зная, чему поражаться больше — тому, что я сейчас буду завтракать в пустой ванне, или тому, что он поднял меня на руки без видимого усилия.

Люка забирается в ванну с другой стороны и просовывает ноги справа и слева от меня. — Кофе? Я киваю.

— Cornetto? — Я знаю, что в Италии так называют круассан, но мне все равно смешно.

Я наклоняюсь вперед и беру кусочек губами прямо из его руки, не мучаясь, как обычно, угрызениями совести за фривольность жеста.

— Baci?[83]

Я снова наклоняюсь к нему и целую в губы, немного измазываясь при этом в малиновом джеме.

— И, наконец, улыбку! — торжествующе говорит Люка.

Я зубами открываю пластиковую упаковку с медом, вытягиваю руку и выдавливаю мед ему на плечо.

Люка сначала смотрит на меня удивленно, потом улыбается одними губами.

— Хм-м… — произносит он, зачерпывает ножом джем и, как катапультой, отправляет его в мою сторону.

Джем приземляется мне на руку.

Я отрываю кусочек булки и бросаю в него. Люка ловит его ртом. Я заливаюсь смехом.

Дальше все покатилось по наклонной. Кофе разлит, яичные скорлупки расколоты, бумажные пакетики с сахаром рвутся, а сам сахар высыпается в волосы, плавленый сыр размазывается по носу…

В конце концов поднос отставляется в сторону, ванна наполняется мыльной водой, и даже шум кранов не может заглушить нашего визга и хихиканья.

Мы завершаем все дела с тем же невероятным, немыслимо высоко приподнятым настроением. Два часа спустя мы, почти танцуя, покидаем виллу и выходим под ослепительно яркое солнце. Задержавшись у главного входа. Люка показывает мне табличку, где рассказывается, что «La Divina»[84] Грета Гарбо бежала сюда с Леопольдом Стоковски. Прищурившись, я представляю на их месте имена Ким Риз и Люка Аморато.

Потом мы гоняемся друг за другом вокруг солнечных часов в розовом саду, где нас призывает к порядку респектабельная пара средних лет. Люка с искренним видом извиняется за то, что мы их побеспокоили, но я не могу стереть с лица улыбку — меня только что отчитывали и пытались утихомирить, как тех школьников возле Садов Августа, на которых жаловалась мама в день нашего приезда на Капри. Маленький ребенок внутри меня наконец проснулся, и оказалось, что он ужасный непоседа. Мне хочется осмотреть все, что я не успела вчера осмотреть из-за грозы, — храм Вакха, холм Меркурия, каменное кресло с надписью Д. X. Лоуренс, бронзовую статую Давида, мраморную статую Флоры, богини цветов, — все сразу! Кроме того, я дождаться не могу, когда наконец вновь попаду на Террацца дель'Инфинито и увижу мраморные бюсты, теперь — в ярком солнечном свете.

— У тебя есть фотоаппарат? — спрашивает Люка, прислоняясь к парапету между своими добрыми друзьями — Сальваторе и Фабио.

— Где-то в сумке, — отвечаю я и начинаю поиски.

Первым я вынимаю коричневый сверток и откладываю в сторону.

— Ты не отнесла его? — хмурится Люка.

— Она сказала, что я могу оставить его себе, — объясняю я.

— И ты его не открыла?

— Ну, она сказала…

Я останавливаюсь, чтобы не повторить: «Откроешь его в тот день, когда поцелуешь свою настоящую любовь».

Вместо этого я говорю:

— Я знаю, что там.

Люка смотрит на меня с любопытством.

— Там свадебное платье, которое Винченцо купил для Розы, — говорю я. — Она его так и не надела ни разу.

— И она отдала его тебе?

— Да!

— Это чудесно.

— Я знаю. Хочешь посмотреть?

— Конечно! Только, пожалуйста, не открывай, если ты к этому еще не готова, — говорит Люка, глядя на пожилую женщину в кроссовках и бейсболке, которая появилась в противоположном конце балкона.

— Я готова, — говорю я. — Это идеальное место, даже если мы не совсем одни.

Задержав дыхание, я разглаживаю коричневую бумагу. Я уже готова запустить палец под клейкую ленту, но останавливаюсь, поднимаю голову и говорю:

— Люка, поцелуй меня!

Он тут же одаривает меня совершенным поцелуем — нежным, искренним и волнующим. И я понимаю — сейчас самый подходящий момент увидеть то, что может однажды стать моим свадебным платьем.

26

Платье — нежнейшего сливочного цвета, украшено на талии граненым под бриллианты хрусталем, пышный подол мерцает и переливается на солнце. Рукава почти прозрачны, и вдоль каждого, от плеча к запястью, пропущена блестящая лента. Юбка уже смялась. Люка встряхивает и расправляет ее профессиональным жестом, потом подает платье мне, и в глазах его почти угадываются слезы. Он вздыхает:

— Ты будешь в нем похожа на principessa.[85] Схватив фотоаппарат, Люка щелкает меня так быстро, что я даже не успеваю воскликнуть «Где моя корона?». Потом он поворачивается к женщине в бейсболке и спрашивает:

— Не могли бы вы нас сфотографировать? Она секунду сомневается, потом соглашается. На одном снимке мы улыбаемся как сумасшедшие, а на другом — обмениваемся легким поцелуем. Потом женщина достает свою камеру и просит Люка сфотографировать ее рядом с Сальваторе. Она говорит, что приехала из Калифорнии и просто обязана была проехать на машине по Амальфи, потому что друзья сказали ей, что это итальянский эквивалент шоссе вдоль тихоокеанского побережья.