Я люблю Капри - [113]

— Ты лучше всех обнимаешься. Ким. Маме не нравится, когда ее сильно сжимают.

— Вы идете ужинать в «Лидо»? — спрашивает Люка у ПБ.

— Да, — отвечает тот. — А вы как раз оттуда?

— Sì! — кивает Люка. — Там замечательно.

— Нелегко приходится, когда оказываешься между двумя красавицами, да. Люка? — подмигивает ПБ.

У Люка широко распахиваются глаза, а у меня пересыхает во рту.

— Он имеет в виду — за обедом: ты — между Таней и Эммой. А он — между мной и Ким. — пытается сгладить неловкость мама, но смех у нее получается резковатый.

— A, sì, — кивает Люка.

Если бы поблизости нашлась хоть одна достаточно глубокая заводь, я бы пошла и утопилась со стыда.

— Ну… — Таня жестом дает понять, что им пора.

— А вы не выпьете с нами? — спрашивает ПБ, не замечая неловкости ситуации:.

Мама и Таня одновременно вздрагивают и хором без энтузиазма отвечают:

— Э… Вообще-то…

— Нам уже давно пора отвезти Нино домой. — решает Таня.

— Я не устал! — радостно кричит тот. — Давай останемся!

— Я думаю, Эмма устала с дороги. — пытается помочь Тане мама.

— Вообще-то, я замечательно себя чувствую, — щебечет Эмма, не спуская глаз с «Ролекса» на руке ПБ.

— Мы не хотим вам мешать, — настаивает Таня.

— Вы и не помешаете, — начинает ПБ, но мама сильно толкает его локтем под ребра, и он без перерыва продолжает: — Хотя, конечно, можем встретиться и как-нибудь в другой раз. Может быть, завтра? — Еще толчок. — Или как-нибудь на неделе?

В ответ с облегчением раздается несколько «Sì, grazie!» и «Да, было бы замечательно!», после чего наши мучения прекращаются. Ринго пользуется случаем, чтобы его еще раз обняли, и каждая компания направляется в свою сторону.

Я смотрю в меню, слова расплываются у меня перед глазами, и я ничего не могу прочитать. Когда приходит официант, я заказываю что-то на автопилоте и одним махом выпиваю бокал вина. В ушах все еще оглушительно стучит сердце. Видеть Люка — сладчайшая пытка. Я не рискнула лишний раз на него взглянуть — мои сияющие глаза выдали бы меня с потрохами. Но я не смогла сдержаться и обняла Ринго с безграничной нежностью. Я вспоминаю его комплимент. «Ты лучше всех обнимаешься, Ким. Маме не нравится, когда ее сильно сжимают», и мне невольно становится приятно, что мои объятия он предпочел объятиям родной матери. Конечно, если ты не любишь, когда тебя тискают, сжимают, словно тюбик с пастой, это вовсе не значит, что ты плохая мать, но все-таки… Я понимаю, о чем он. Некоторые люди обнимают тебя от всего сердца — они отдают тебе частичку себя. А другие только совершают телодвижения — я называю это «диетическое объятие». Их тела так пассивны, что не получаешь никакого удовольствия — будто обнимался с пустым мешком.

После ужина мама решает остаться с ПБ в отеле «Палас». Такси останавливается на Пьяцца Витториа. Я тоже выхожу, чтобы как следует обнять маму и пожелать ей спокойной ночи. Она смотрит на меня, будто хочет спросить: «Обнимаешь второй раз за день? Что происходит?»

Я вдруг задумываюсь, а что прежде чувствовала мама, когда обнимала меня? После ухода отца в своих чувствах к ней я колебалась между безразличием и враждебностью. В лучшем случае иногда можно было уловить намек на то, что я пытаюсь ее любить. Даже смешно, как легко и просто это получается у меня сейчас. Надеюсь, прошлое не вернется.

Я беру такси до Капри-Таун, выскакиваю на автобусной остановке и дальше иду пешком. Пересекая Пьяццетту, я замечаю менеджера «Луны», он пьет с друзьями вино.

Менеджер оглядывается и улыбается:

— Buona notte,[101] Ким!

— Buona notte, Альфредо! — улыбаюсь я в ответ.

Мне приятно, что он помнит, как меня зовут, и приятно назвать его по имени в ответ.

Недалеко от «Квизизаны» я встречаю официанта с идеально подстриженной бородкой, который обычно обслуживает меня за завтраком. — он идет со своей девушкой.

— Ciao! — улыбается он.

— Ciao. Франческо! — отвечаю я. Мне вдруг становится безумно хорошо — как будто я своя на этом острове.

Прогулочным шагом я направляюсь к «Луне», и мне приятно, что меня узнают и что мне здесь ничто не грозит. Я уверена — за мамой присмотрят, когда я уеду.

Когда я уеду? Если я уеду…

Я набираю полную грудь воздуха. Что бы ни случилось, со мной все будет в порядке. И жалеть я не буду. Может быть, даже сделаю татуировку на память!

Андреа, ночной консьерж, поворачивается ко мне спиной, как только я вхожу в холл. Ну и ладно, так не бывает, чтобы тебя любили все. Но тут Андреа оборачивается ко мне лицом — в руке у него полоска бумаги.

— Вам записка, синьорина Риз!

— Grazie. — Я беру сложенный листик. Разворачиваю его, только придя в комнату. Это от Люка.

Мое сердце устремляется в небеса.

«Встретимся завтра — в час дня у скал Фаральони».

Ну, вот, значит…

44

Вчера мне удалось придерживаться легкомысленного «Que sera, sera».[102] Сегодня у меня менее энергичная мантра: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть на этот раз он будет мой! Пожалуйста, можно я его себе оставлю! Я больше ничего не попрошу. Никогда. Пусть только он выберет меня!»

Вдоль кирпичных ступеней, ведущих к скалам Фаральони, растет багровый чертополох и нечто очень похожее на лук-резанец. В тенистых уголках под грудами сосновых игл прячутся высохшие корни, поджидая зазевавшуюся лодыжку. Чем ниже я спускаюсь, тем быстрее иду, даже ветви деревьев- тянутся к скалам, как руки.