Я люблю Будду - [27]

— да, правильно, а ты, правда, верховная жрица по информации?

— да. в среду ХИЁКО устраивает вечеринку по поводу моего посвящения.

— а верховная жрица — это что-то вроде священника, главного в Церкви? там, откуда я родом, священник в церкви — это очень серьезный дяденька, который читает проповеди по воскресеньям, и вообще, это религия.

— а у нас тоже религия, очень важная, новая, революционная религия.

— да, конечно.

— не забудь: тебе нужен синий стаканчик,

— хорошо, я вернусь через пару минут.

а где же была неуловимая ХИЁКО на этом знаковом этапе в истории религиозной пропаганды? ну, понимаете, она ненавидела холод и считала торговлю занятием не то чтобы низким, но все-таки ниже ее достоинства, так что тот знаменательный день она провела в потной жаре тренажерного зала, клуб здоровья располагался на трех верхних этажах высотного здания с прекрасным видом из окон и неплохим безалкогольным баром, правила эксклюзивной политики членства, не допускавшие в клуб иностранцев и лиц с татуировками, к счастью, не распространялись на ХИЁКО. конкретно в тот день, если бы нам удалось проскользнуть незамеченными мимо охранников, пробраться в раздевалку, переодеться в спортивную форму с эмблемой клуба, которая, впрочем, не является обязательной для занятий (а ХИЁКО не надела бы на себя этот ужас под страхом смерти); если бы нам удалось пройти в тренажерный зал с натертым до блеска паркетным полом, мы бы увидели, как ХИЁКО решительно вышагивает по ступенькам stair-master’a в самом центре ряда других тренажеров того же вида, перед огромным, во всю стену окном, это был stairmaster первого поколения, из тех, что похожи на маленькие — в три-четыре ступеньки — участки, как бы вырезанные из эскалатора, она и выбрала этот клуб именно потому, что у здешнего руководства хватило ума сохранить старые тренажеры, которые действительно дают нагрузку на мышцы, если бы мы оказались поблизости в этот день, мы бы увидели, с каким наслаждением она изнуряет себя работой на этой адской машине, как ее губы сводит застывшей улыбкой экстаза, на инструментальной панели стоял маленький пластиковый поднос с непременной чашкой бананового пюре, соком пырея и одним очень хорошим корейским снадобьем от импотенции, в отделении для журналов лежали: первый выпуск “НЕОГЕЙША СПАСАЕТ МИР”, журнал для людей с “нетривиальными интересами”, которым нравится рассматривать фотографии школьниц, писающих на своих учителей, “гендзи моногатари” в потрепанной мягкой обложке и специальный каталог культовых товаров, на ней был тонкий хедсет для мобильного телефона, который висел на поясе поддельных спортивных штанов “адидас”, купленных за бесценок в бангкоке. ХИЁКО шептала указания в микрофон, не прерывая своих занятий на тренажере (я думаю, она “делала” седьмой уровень, но бренди, когда я спросила, категорически заявила, что гуру всегда занимается на десятом, даже в дни облегченных тренировок), был понедельник, и после разминки и разогрева она собиралась как следует поработать с мышцами спины, за окном, в чистом небе, летали птицы, здесь, наверху, солнце было оранжевым и очень ярким, и ХИЁКО задумалась: а сколько этого света достается сейчас ее верным последовательницам внизу, наверное, очень немного, на большинстве их позиций у входов в метро, скорее всего, тускло и холодно, жаль, очень жаль, почему почти целый мир прозябает в сумраке, в холоде извращенного мировоззрения? почему жизнь непременно должна быть дурацкой шуткой? она решила, что лучше об этом не думать, было вполне очевидно, что лишь немногие просвещенные обладают относительной ясностью восприятия, достаточной, чтобы вести за собой остальных, кстати, как там остальные? продают они что-нибудь или нет? она, не глядя, нажала на кнопку повторного набора.

— моси-моси, — бренди ответила на звонок, как очень занятый человек, у которого много дел. хотя, собственно, так и было. ‹это я.›

— тиффани!

‹как скажешь, что там с продажами?›

— здесь, на станции токио, все замечательно, мы почти все продали, я как раз отправила мальчика, который нам помогает… ну… этого мальчика… забыла имя.

‹аки?›

— ага, точно, осень… ‹как скажешь.›

— я отправила осень, чтобы он принес еще пять коробок. ‹хорошо.›

— на акасака тоже нормально, они продали уже половину всего, что было, очень даже неплохо для такой маленькой станции.

‹там поблизости много офисных зданий, пара посольств и несколько очень приличных заведений с гейшами.›

— ага. да, там девочки жалуются, на станции, что автомат с горячим сакэ начинает работать только с пяти вечера.

‹напомни им, что отложенное удовольствие — удовольствие вдвойне, если не сработает, пусть аки подвезет им колеса с тетраги-дроканнабинолом.›

— это какие? в зеленых капсулах?

‹нет, зеленые даже не трогайте, с ТД К — это радужно-розовые.›

— понятно.

‹а что на синдзюку?›

— на синдзюку — не очень, товар продается, но не так быстро, как мы рассчитывали.

‹а на что мы рассчитывали?›

— примерно на 75 % от объема на станции токио. три четверти.

‹гм.›

— они считают, что дело в школьницах, которые продают там свои трусики.

‹школьницы в школьной форме?›