Я изменю свою судьбу или месть – блюдо, которое подается холодным - [43]

– У меня действительно была ещё одна заначка. Когда я сидел в подвале у Скифа, туда ночью пришла девушка с пистолетом, и я со страху сказал ей, где находятся деньги.

– Ты испугался, какой-то девчонки? Что-то слабо верится, придумал бы что-нибудь, более правдоподобное.

– Ты можешь мне не верить, но это правда. Знаешь, почему я испугался?

– Ну, и почему же?

– Потому что, это была Люда Шаховская, или её призрак, чёрт его знает.

Молчанов остолбенев, уставился на него, по телу поползли противные мурашки, ладони вспотели. Надо же, а он только сегодня думал о ней. Усилием воли, он выдавил улыбку:

– Ты решил пошутить со мной? Она давно умерла, а если бы и выжила, то на девушку, уже бы не потянула, ей было бы за сорок.

– Не знаю, я говорю, то, что видел.

– А может у тебя со страху, глюки начались?

– Может быть, только этот глюк прострелил мне яйца. Я думаю, что скоро она придёт за твоими.

Молчанов побледнел, и инстинктивно прикрыл своё хозяйство рукой. Смирнов удовлетворённо наблюдал за ним, пусть теперь ходит и оглядывается.

– Ладно, это всё ерунда. Я сейчас поеду за нотариусом, и ты подпишешь документы на продажу своего дома, городской квартиры и прочего, что у тебя есть. Раз денег у тебя нет, придётся забрать у тебя недвижимость. Детей у тебя нет, а твоя благоверная, пусть привыкает жить на пенсию.

Дима сбежал из дома, откровенные домогательства Вики, он был не в силах выносить. Он приехал в свою городскую квартиру, где жил с матерью, побыть в тишине. Надо отпускать Никитина с дочкой домой, опасность уже миновала. Молчанов уже знал, кто виноват в присвоении денег и пока будет занят другими делами. А Никитин для него уже отработанный материал. А то эта Вика совсем достанет его, спору нет девчонка симпатичная, но ему кроме Насти никто не нужен. Странно, они с Настей очень похожи, как сёстры, и похоже, очень привязались друг к другу. Всё время проводят вместе, примеряют тряпки, которые он им накупил, шепчутся о чём-то. Настя совсем от него отдалилась.

Открыв дверь, он вошёл в квартиру. Здесь, всё осталось по-прежнему, как было при жизни матери. Он походил по комнатам, прикасаясь к вещам, которые были знакомы с детства. Он находил удивительное успокоение здесь. До сих пор везде ощущалось присутствие матери, которую Дима очень любил. Рос Дима без отца, мама говорила, что он погиб, когда Дима ещё не родился. Он, конечно, завидовал, когда его сверстники, играли в футбол, ездили на рыбалку со своими отцами. А ему порой не было даже у кого спросить совета. Иногда он спрашивал у матери, почему она не выйдет замуж, но она смеялась и говорила, что им и вдвоём хорошо.

Умерла она быстро, от рака лёгких, Антонина, которая жила с ними на одной площадке, рассказала ему, как она мучилась. Соседка, помогала ей во всем и похоронила ее тоже она. А ведь он даже не знал, что мать болеет. После срочной службы, он остался на сверхсрочную и был до конца в Афгане, пока не закончилась война. Пять лет, он отдал Родине, а когда демобилизовался, не смог найти даже приличную работу. За эти годы он ни разу не видел свою мать, писал только. Дима тяжело вздохнул, нужно было ехать. Сегодня он собирался навестить Молчанова. Ким ехать с ним отказался, у него были какие-то дела, и Дима поехал сам. Взял с собой две машины сопровождения и отправился.

Вчера вечером, ему позвонил Вадим, начальник охраны Молчанова и сказал, что проливать кровь за Молчанова он не собирается, и кроме него, ещё многие согласны перейти к Диме, а остальные собрались искать другую работу. Значит, Молчанова можно брать тёпленьким. Подъехав, к заводу, он вышел из машины, на проходной сказал охраннику, чтобы тот вызвал Вадима. Когда начальник охраны увидел Диму, то заметно обрадовался:

– Ну, наконец-то, Молчанов у себя сидит, пьёт, – и, наклонившись к Диме, быстро рассказал последние новости.

– Смирнов подписал документы на свою недвижимость? – поинтересовался Дима.

– Да, всё подписал.

– Значит, скоро будет найден труп. Ладно, я пойду к Молчанову, обо мне докладывать не нужно.

Дима прошёл в административное здание, поднялся на второй этаж. Отодвинул секретаршу, которая пыталась встать грудью на защиту директорского кабинета, и без стука вошёл. Молчанов был изрядно пьян, с трудом, он поднял помутневшие от алкоголя глаза на гостя:

– Сам пришёл, надо же, ну проходи, садись Скиф, пить будешь?

– А что отмечаем? – спросил Дима.

– Тризну, по другу моему, – слезливо ответил Молчанов.

Выглядел он ужасно, помятый грязный костюм, опухшее лицо с мешками под глазами, видно, что не спал ночь.

– А-а, значит ты его уже грохнул? Ну, тогда я тоже выпью, за помин души его, добрейшей души был человек.

И Дима сам налил себе коньяку.

– Конечно добрейшей, сколько алмазов подогнал тебе, а? Не жирно? Не подавишься?

– Нет, не подавлюсь, у меня глотка широкая, – засмеялся Дима.

– Смотри, как бы я тебе кол не загнал в эту глотку, – зло процедил Олег Иванович.

– Кишка тонка, у тебя, со мной бороться. Кстати, кто тебя пропустил? Где Вадим, чёрт бы вас побрал!

Он безуспешно нажимал на кнопку вызова.

– Можете не трудиться Олег Иванович, Вадим не придёт, и никто не придёт. Ваши люди, теперь работают на меня.