Я избрал свободу - [6]
Второй человек, который фигурировал на процессах и которого я знал лично, был Николай Голубенко. Он был казнен в Харькове, без формальности суда. Ему была приписана фиктивная роль организатора «террористического центра», имевшего целью убийство членов Политбюро. В частности он будто бы признался в участии в заговоре на убийство члена Политбюро Коссиора и секретаря ЦК КП(б)У Постышева. Скоро после расстрела Голубенко за это «преступление», НКВД арестовал и Коссиора и Постышева. Растерянные члены партии могли только предполагать, что эти два близких соратника Сталина сотрудничали с Голубенко в деле coбственного устранения.
В свое время Голубенко был директором комбината им. Петровского в Днепропетровске. Я часто виделся и разговаривал с ним. Он был мужественный и откровенный человек и его действительное «преступление» заключалось в том, что он протестовал против продолжающегося пролития крови. Когда я встретил его в последний раз — он был тогда председателем днепропетровского совета, — он уже знал, что он конченный человек — живой труп. Только это может об'яснить откровенность, с которой он говорил со мной.
Погром коммунистической партии, сказал он мне, был только последним шагом в деле ликвидации всякого независимого мышления и даже независимых чувств в нашей стране. Сталин, сказал он, проводил сознательную контр-революцию: остатки власти, сохраняющейся еще у Центрального Комитета партии, остатки престижа и общественной популярности, все еще сохраняемые тем поколением, которое сделало революцию, будут выкорчеваны, оставляя Политбюро, т. е. Сталина, абсолютным диктатором.
Голубенко, Пятаков, может быть Коссиор и Постышев, были «виновны» только в том смысле, что они не хотели послушно преклоняться перед сталинским абсолютизмом. Безимянные миллионы членов партии и безпартийных, ликвидированных во время сверхчистки не были повинны даже в этом «преступлении». Годом позже я с ужасом узнал, что заграницей какие то критины и дураки описывали жертвы ее как «пятую колонну». «Пятая колонна» в девять или десять миллионов, включая 60 до 80 процентов руководящего состава партии, комсомола, армии, правительства, промышленности, сельского хозяйства и национальной культуры, — это ли не доказательство абсурдности такого фантастического предположения.
На Пятаковском процессе обвиняли некоего Шестова в подготовке убийства секретаря Сибирского крайкома партии П. Эйхе. Шестов был казнен, а скоро после этого его мнимая жертва, Эйхе, был арестован. Помощник прокурора Вышинского, Матулевич, проделал безпощадную и жестокую работу по подготовке обвиняемых к растрелу. Скоро после суда сам Матулевич был ликвидирован. Весь процесс был состряпан Генрихом Ягодой, безжалостным начальником НКВД, но вскоре сам Ягода и его главные помощники были, в свою очередь, арестованы и растреляны. Большинство лиц, составлявших сталинскую конституцию, были также мертвы или арестованы. Скоро выдающиеся руководители Красной армии, включая известного Тухачевского, были «осуждены» за закрытыми дверями и растреляны; несколько позже их «судьи» были, в свою очередь, растреляны. «Пятая колонна», очевидно, включая всех, за исключением Сталина и Молотова.
ОТРЫВОК ЧЕТВЕРТЫЙ
Смерть Орджоникидзе лишила Кравченко защиты. Кравченко подробно рассказывает об обстоятельствах, сопутствовавших смерти «Серго».
Газеты опубликовали длинный некролог умершему комиссару, подписанный Сталиным и девятнадцатью другими верховными вождями. Политбюро назначило специальный комитет из семи выдающихся деятелей промышленности и правительства для организации официальных похорон. Четыре выдающихся врача удостоверили, что покойный умер от «паралича сердца». Эти цифры запечатлелись в моей памяти, где они отмечают ужасную, политическую арифметику того периода: еще не прошло и года, как только девять из двадцати подписавших некролог оставались в живых и на свободе. Остальные были расстреляны, покончили жизнь самоубийством или гнили в тюрьмах. Из семи членов траурного комитета остались в живых или на свободе только двое; трое были казнены, один покончил самоубийством, а пятый был заживо погребен в колонии принудительного труда. Из четырех врачей выжил только один и тот жил под постоянным страхом ликвидации.
Зачем было нужно оффициальное удостоверение смерти вождя? Потому что русский народ и члены партии более не верили, что человек, стоящий у власти, может умереть естественной смертью. Многие стали циничными в это время, в результате странных событий. Таким событием, например, была смерть, несколько лет тому назад, молодой жены Сталина, Надежды Аллилуевой.
В то время были сделаны значительные усилия, чтобы скрыть обстоятельства ее внезапной смерти. Но все равно, многие из сенсационных фактов стали известными, во всяком случае в высших кругах.
Аллилуева была дочерью старого революционера и очевидно сохранила его устарелые гуманитарные предрассудки против массового террора. Жестокая коллективизация была больше, чем она могла вынести, даже от отца ее двух детей. Она не ограничила своего выражения ужаса семейным кругом, но неоднократно осуждала политику своего мужа на партийных собраниях Академии, где она проходила технический курс.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.