Я или не я - [43]

Инопланетяне будут держать "визитную карточку" Земли. Они увидят цифры от 1 до 10, демонстрирующие кашу систему счисления. Спираль — символ нуклеиновой кислоты, на основе которой построена вся жизнь на нашей планете. В центре — схематизированная фигурка человека — хозяина Земли. Слева от нее число 4 миллиарда — таково население нашей планеты. Справа цифра 14 — это средний рост человека, если его измерять длиной радиоволны, на которой переданы сигналы (ее длина 12,6 сантиметра). На этой карточке представители далекой цивилизации увидят многое другое. Но не покажется ли им это бессмыслицей? Как скоро они все это расшифруют и поймут?

"Антигенные калейдоскопы", индивидуальные для каждого живого существа, подобны таким посланиям природы в адрес человеческого разума, в адрес ученых: расшифруйте и узнаете много важного. И ученые расшифровывают. Только никто еще не ведает, на какой они стадии. Догадались ли они разделить все послания на 79 строк, по 23 знака в каждой, и теперь декодируют общую картину? Или еще не доросли до этого первого шага? Кто знает?

Не только эритроциты несут в себе антигенные узоры. Исследования других клеток и тканей показали, что они в антигенном отношении повторяют рисунок эритроцитов, как зеркало узора в калейдоскопе. Но, кроме этого, другие клетки имеют еще и собственные антигены, которых нет в эритроцитах.

Вот это обстоятельство для нас чрезвычайно важно! Самые главные антигены, из-за которых не приживают чужие ткани при пересадках, обнаруживаются не в эритроцитах. Эти антигены названы трансплантационными, или антигенами тканевой несовместимости. В человеческих эритроцитах большинства трансплантационных антигенов нет. Во всех тканях и органах, которые могут быть пересажены, они есть, а в эритроцитах нет.

К счастью, кровь содержит не только красные клетки — эритроциты, но и белые — лейкоциты. Именно в них есть антигены тканевой совместимости. Следовательно, взяв у человека кровь, можно определить практически весь его антигенный набор: методом Грабара — антигены кровяной сыворотки, по эритроцитам все группы крови, а по лейкоцитам — специальные трансплантационные антигены.

Какие это антигены?

Разные ученые, открывавшие их, давали им различные названия. Первооткрыватель этой области Жан Доссе, известный французский иммунолог, получивший Нобелевскую премию за это свое открытие, называл лейкоцитарные антигены HU — 1, 2, 7, 12 и т. д. Первые две буквы "HU" взяты из Human, что значит — человек. Иммунолог из Лейдена Ион Ван Руд, обнаруживший большое число трансплантационных антигенов, обозначал их так: 4а, 4в, 5 а, 5в, 6а, 6в, 7а, 7в, 7с. Он старался подчеркнуть генетическое родство разных групп антигенов. Американский исследователь Пол Тарасаки использовал сочетание трех букв: HL — AI, HL — А2, HL — A3 и т. д. Это сокращение трех слов: Human — Leykocyte — Antigen 1, 2, 3 — человеческий лейкоцит-антиген 1, 2, 3. Другие авторы применяли другую номенклатуру для тех же антигенов, другие символы. Потом сравнили их между собой, на специальном Комитете экспертов Всемирной организации здравоохранения договорились и приняли единую номенклатуру.

На сегодня открыто более 60 лейкоцитарных антигенов. Всю совокупность трансплантационных антигенов называли HLA, то есть человеческие лейкоцитарные антигены. Они разделяются на 4 группы: HLA-A, HLA-B, HLA-C и HLA-D. Индивидуальные антигены внутри каждой группы обозначаются цифрами. Мой HLA калейдоскоп таков: HLA-A 2,9; HLA-B5,12; HLA-C5; HLA-D3. Человек не исключение. Антигенное строение животных такое же сложное. И у каждого вида животных свои, отличающиеся от человеческих антигены и антигенные калейдоскопы. При этом у каждого животного свой узор антигенного калейдоскопа.

Иммунологи приходят после Холмсов (Незатейливое подражание)

Мистер Лесли Брэнт — известный частный детектив — раскурил свою окаменевшую от времени, отполированную ладонью трубку и опустился в глубокое кресло. За окном гостиницы простиралась бескрайняя саванна — фиолетовая австралийская степь — колыбель бесчисленных гуртов скота и диких кенгуру. В этом городишке, как и в тех двух, которые он уже посетил, почти никаких предприятий не было, только мясокомбинат и бойня.

Брэнт снова восстановил в памяти тот вечер, когда его уютную сиднейскую квартиру посетил президент крупнейшей мясо-молочной компании. Волнуясь, он рассказал, что некоторые компании уже разорились, а его компания терпит миллионные убытки. Это происходит, конечно, в результате деятельности какой-то гангстерской организации, и его компания не может обратиться к государственным властям.

— Почему? — спросил детектив.

— Если в дело вмешается полиция, нам будет предъявлено обвинение в нарушении принципа свободной торговли.

В течение последнего года, — продолжал президент, — неизвестные лица выбрасывают на рынок баснословно дешевую говядину. Она продается явно ниже себестоимости. А это значит, что продающие этот товар не тратят денег на его получение.

— Может быть, контрабанда? — спросил Брэнт.

— Нет, контрабанда исключается. Мы обращались в пограничный отдел. Они гарантируют, что в течение последних десяти лет в Австралию не ввезено и десятка голов скота. Никакими путями — легальными или нелегальными. Генеральный комиссар таможни даже посмеялся. Де, мол, трудно укрыть от таможенного досмотра сотню коров, легче спрятать сотню жемчужин.