Я и оборотень - [55]

Я думала, что не смогу уснуть во власти самых разных мыслей, но постепенно глаза мои начали слипаться, и я с удовольствием растянулась на не самом мягком ложе. И почти сразу же меня разбудил голос проводницы, сообщившей, что через полчаса прибываем в Москву. Эта ночь в поезде пролетела для меня как один миг, и впервые за долгое время мне ничего не приснилось.

С вокзала мы сразу же отправились в аэропорт. Конечно же, я немного расстроилась, что не получилось побродить по Москве и впитать в себя дух столицы. Но у нас не было билетов на самолет, и Гордей волновался, как бы с этим не возникло проблемы. Ведь лето — не туристический сезон в Индии, и рейсов туда летает гораздо меньше, чем зимой. Но и тут нам повезло — приобрести два билета на самолет до Мумбаи, откуда в Гоа ходили и автобусы, и такси.

В аэропорту мы провели не больше часа, когда объявили регистрацию билетов и багажа на наш рейс. Тут у меня начался новый мандраж, ведь и на самолетах я не летала ни разу, но уже заочно побаивалась этого транспорта. Подумать только — висеть над землей на сумасшедшей высоте, в замкнутом пространстве, не имея возможности выйти, если сильно приспичит.

И это мое состояние не укрылось от Гордея, и почти весь час он меня воспитывал на предмет того, как люди сами взращивают в себе различные фобии. А закончил воспитательный процесс словами:

— Тебе со всех сторон что-то да угрожает, а ты боишься каких-то самолетов.

А ведь он прав — веду себя как маленькая дурочка. Но стоило мне подумать о всякого рода опасностях, на которые намекал Гордей, как тут же вернулись все страхи последних дней. Как долго будет восстанавливаться проклятая душа инквизитора после моего последнего отражения нападения? Заклинание было очень мощным, но кто знает… Оставалось надеяться, что мы успеем обосноваться на новом месте и подготовиться к новой атаке.

Вот уж чего я точно не ожидала от себя, так это того, до какой степени мне понравится летать. Да я все восемь часов, что находились в полете, не переставала испытывать восторг, чем едва не довела Гордея до нервного срыва. Мне нравилось все: и то, что коленки упираются впереди стоящие сидения; и иллюминаторы, а особенно шторочки на них, которые я опускала и поднимала, пока не насладилась процессом в волю; и симпатичные стюардессы, разносящие еду и напитки и интересующиеся удобно ли пассажирам и ничего ли больше не нужно; и вкуснющие булочки, которыми нас кормили в полете, принося их вместе с горячим кофе; и даже от очереди в туалет я была в восторге.

Когда объявили, что самолет начинает снижаться, Гордей поинтересовался у меня:

— Как у тебя обстоят дела с английским?

— Почти никак, — смутилась я. — В школе по языку у меня была тройка, — и вовсе покраснела. Почему-то признаваться ему, что я троечница, было стыдно.

— Ясно.

— А у тебя?

— Тоже тройка.

— Тоже в школе? — рассмеялась я. Как ни старалась, но этого сурового мужчину не могла представить за школьной партой, как и совсем юным.

— Тоже по жизни, — бросил он на меня хмурый взгляд.

Единственное, что портило мне настроение весь полет, так это хмурость Гордея. Нет, ну я все, конечно, понимала, что он считает, что несет ответственность за нас двоих, что летим мы к черту на куличики и даже примерно не знаем, что ждет нас там. Но не до такой же степени! Я уже снова начала забывать, как он улыбается, и все чаще мне хотелось его встряхнуть.

Индия встретила нас проливным дождем, о чем и предупреждал Гордей. Но почти сразу же он закончился, как по волшебству. Я стояла и рассматривала улицу сквозь стеклянные двери здания аэропорта, пока Гордей выяснял, как лучше всего добраться до Гоа. Когда ко мне подошел маленький, очень сухонький и словно выжженный солнцем (такой он был смуглый) мужчина и спросил, нужно ли мне такси, я сначала ответила, что нет, спасибо, я жду своего спутника, и только после того, как мужчина удалился, застыла с открытым ртом. Именно такой меня и застал Гордей.

— Что с тобой? — тут же заволновался он, зачем-то схватил меня за плечи и принялся трясти. — Тебя кто-то обидел? — прорычал и принялся зыркать по сторонам в поисках обидчика.

Ту уж я активно затрясла головой, но заговорить все равно смогла не сразу.

— Я понимаю их язык, — приблизилась я к лицу Гордея и прошептала ему на ухо. Почему-то мне было страшно признаться в этом вслух.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Сейчас ко мне подходил индус и спрашивал, нужно ли мне такси до Гоа. И я отлично поняла его. Может быть, не каждое слово, но почти все. А он говорил не по-английски…

— И как такое может быть? — недоверчиво смотрел на меня Гордей. Могу понять, что он чувствовал, поди думал, что я разыгрываю его. Но я и сама понимала не больше. — Ты понимаешь хинди?

— Их язык очень похож на язык людей тумана, — все так же шепотом призналась я.

— И ты ему ответила?

— Да.

— На языке людей тумана?

Я призадумалась, вспоминая.

— Нет, — радостно тряхнула головой. — Я ответила почти на чистом английском. Сказала «No. Thank you», — гордо закончила.

— Умница, девочка, — прижал меня Гордей к себе, и эта ласка была первая за все время нашего путешествия. — Запомни — ни при каких обстоятельствах не заговаривай на своем языке. Мы еще даже примерно не знаем, чем нам это может грозить, как и о том, почему твой язык похож на хинди, мы тоже подумаем на досуге.