Я и оборотень - [19]

Вернулся Гордей быстро с тарелкой, полной бутербродов и термосом.

— Ешь! — велел он. — А потом поговорим.

Я старалась не смотреть на него, пока уплетала бутерброды и запивала душистым чаем. Виду не подавала, каким вкусным мне все кажется. Он же без зазрения совести продолжал рассматривать меня, как музейный экспонат. И это бесило сверх всякой меры!

Заговорил он, когда я сыто откинулась на стену сарая, и выглядел при этом как строгий экзаменатор.

— Как думаешь? Что с тобой произошло?

Глава 9

— Я жду, — вновь раздался голос Гордея, но я упорно продолжала рассматривать стену и считать пятнышки и выбоины на бревнах, лишь бы не видеть его лица. Не хотела на него смотреть, и его приказной тон меня изрядно бесил.

— А вы привыкли командовать, да? — все же буркнула, не в силах выдержать его буравящий взгляд, от которого у меня все начинало чесаться.

— От этой привычки трудно избавиться, — усмехнулся он.

— Ну а я не обязана слушаться вас! — бросила я на него мимолетный взгляд и поняла, что он забавляется.

— Не дерзи, отшлепаю.

Я обалдело посмотрела на него и поняла, что это не пустая угроза. Такой, как он, действительно может отшлепать, за ним не заржавеет.

— Так что, Рита, поговорим?

На это я лишь понуро кивнула, хоть настроение мое и без того безрадостное стремительно катилось под гору.

— Что случилось сегодня ночью?

— Я не знаю… Кто-то поджег дом, и я не смогла его потушить.

Он сосредоточенно кивнул.

— Есть мысли, кто бы это мог быть?

— Понятия не имею, — пожала я плечами. Сама я размышляла над этим вопросом с того самого момента, как пришла в себя, но ответа не находила.

— Расскажи о себе. Кто ты, откуда у тебя эти способности?..

— Которые вы у меня отняли, — огрызнулась я, чувствуя новый прилив злости.

— Это для твоего же блага, повторяю. Одних способностей мало, ими еще нужно уметь пользоваться.

— Да кто вы такой, чтобы решать, что для меня лучше, а что хуже?! — не выдержала я и тоже вперилась в него взглядом. Игра в гляделки продолжалась не долго, и первой сдалась я. Не смогла вынести того, как он на меня смотрит. Снисходительно-насмешливо с толикой презрения.

— Я тот, кто спас тебя от смерти, вообще-то, — спокойно ответил он. — И в отличие от тебя, я хочу во всем разобраться.

— А я не хочу! — с меня хватит. Слушать его бредни надоело. Я даже не понимала, на кого сейчас злюсь сильнее: на него, за то что устроил этот допрос, или на себя, чувствуя собственную беспомощность и никчемность — особенно сейчас, когда у меня не было защиты, к которой настолько привыкла за всю жизнь, что не могла уже без нее обходиться.

Я встала и гордо направилась к двери. Но стоило мне только поравняться с Гордеем, как не поняла, что и произошло, только в следующий момент я оказалась у него на коленях, попой кверху.

— Отпустите! — крикнула я и задергалась всем телом. Но не тут-то было — он так крепко прижимал меня рукой, что все мои попытки вырваться оказались тщетными.

А когда его вторая рука опустилась на мои ягодицы и принялась их легонько массировать, то я и вовсе впала в ступор, чувствуя, как по телу разливается огонь, а низ живота становится неестественно тяжелым.

— Я предупреждал, девочка, — голос Гордея стал еще более низким, и в нем проскользнула хрипотца. — За неповиновение положено наказание.

Я не успела хоть как-то отреагировать на его слова или сообразить хоть что-то, как он просунул руку под меня, потянул за тесемку штанов, а потом резко стащил их с меня. Полностью!.. Задохнувшись от ужаса, я поняла, что теперь лежу на его коленях обнаженная по пояс. Кровь прилила к лицу, а на глазах выступили слезы. Его ладонь проскользила по спине, ослабляя хватку и задирая рубаху до самой шеи. Но к тому моменту я уже не могла пошевелиться, находясь во сласти странного томления, каждой клеточкой отзываясь на каждое его прикосновение. Сил только и хватило, чтобы попросить срывающимся голосом:

— Прошу вас, отпустите…

— Не раньше, чем налюбуюсь твоим совершенным телом.

Рука его вновь скользнула вниз, сжала ягодицы, коснулась промежности. Я с ужасом поняла, что готова позволить ему касаться меня там, что жажду этого, а плоть моя уже сочиться в ожидании ласки. Тело мое уже пылало все, а животом я ощущала, как растет и твердеет его плоть.

— Такая юная и страстная, — пробормотал он и проник в меня пальцем, заставляя вздрогнуть всем телом. — Как же я хочу тебя! — то ли простонал, то ли прорычал он, резко поднимая меня и сажая на колени лицом к себе.

Я уже вообще плохо что соображала. Одна мысль билась в голове, как сильно я ненавижу его, за то что творит со мной такие вещи. И себя я ненавидела тоже, за то что позволяю ему это и желаю большего. А когда его губы приникли к моим, а язык проник в рот, то и вовсе последние разумные мысли вылетели из моей головы, оставив одну — я хочу повторения той ночи!

Но поцелуй оборвался довольно быстро. Гордей ссадил меня с колен на топчан и велел:

— Оденься.

Еле смогла натянуть на себя штаны и завязать тесемки, до такой степени дрожали руки, да и все тело. И голова была все еще во власти возбуждающего тумана. Ни о каком бегстве я уже не думала, забилась в угол и уткнулась лицом в колени. А в мозгу продолжала пульсировать мысль: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу…»