Я и мои (бывшие) подруги - [42]

Такая форма общения, весьма непривычная для русского человека, имеет свои преимущества. Когда люди собираются для дела, даже такого легкого и приятного, как чтение хорошей нехудожественной литературы, это, во-первых, дисциплинирует. Во-вторых, удовлетворяет потребность культурного человека в расширении знаний и горизонтов. В-третьих, всегда дает тему для поддержания разговора, если он грозит затухнуть. В-четвертых — интересно наблюдать, как разные люди воспринимают одну информацию, и как в спорах или без них рождается истина.

Такой прилюдный процесс познания куда интересней, чем он же в одинокой тиши кабинета. На людях и смерть красна.

А мы животные стадные, существа общественные, такими нас создала природа.

Читаем мы обычно психологическую или философскую литературу. Книги стараемся выбирать не только написанные умно, но и с юмором. Я обожаю говорить на абстрактные темы. На фоне обычных разговоров о суете сует это вносит освежающее разнообразие и будит впавший в летаргию мозг. Я как Зинаида Гиппиус, интересуюсь интересным. Мы бы с ней, наверное, нашли общий язык.

Был у нас единственный и довольно неудачный опыт чтения художественной литературы. По моей инициативе прочли пару рассказов Улицкой. Жаль, перевода Токаревой под рукой не оказалось, она бы пошла как по маслу. Не могу представить себе человека, которому бы она не понравилась, даже изуродованная переводом. Я обожаю наших прекрасных женщин-писательниц, мастеров женской прозы. И само определение «женская проза» я не считаю дискриминирующим, как раз наоборот — почетным. Ибо наши женщины пишут, на мой индивидуальный сиюминутный взгляд, лучше, чем мужчины. Жорж Санд не писала лучше мужчин-современников. Прошу поклонников ее творчества среди вас на меня не обижаться — я высказываю всего лишь свое мнение, не претендующие быть истиной в последней инстанции. Она писала так, как было принято в то время, потому что очень сложно избежать духа времени.

Ее вклад в развитие женской литературы огромен, несмотря на то, нравятся мне ее произведения или нет. Ведь она осмелилась конкурировать с мужчинами в то время, когда женщины не имели никаких прав. То же самое относится к Джейн Остин, которую я обожаю настолько, что даже пыталась читать ее произведения на языке оригинала. Не удивительно, что в наше время ее произведения переживают Ренессанс, они так современно-вечны, так легки при всей глубине проникновения в человеческую натуру, написаны с таким неподражаемым юмором и изяществом, что их полюбит как молоденькая девушка, так и зрелая женщина.

Я обожаю наших женщин-писательниц и везде пропагандирую их. Почему-то современные авторы-мужчины и даже живые классики, меня так не трогают. Для меня последним гением остался Чехов. Хотя читаю всех, просто чтобы быть в курсе. Люблю жесткую, честную Щербакову, боготворю саркастичную Толстую. Я даже видела ее живьем. Стояла рядом и дышала одним (сигаретным) воздухом! Теперь можно спокойно умереть. Ах, какая же она молодец, дай Бог ей здоровья, невзирая на курение.

Жаль, что она не балует своих почитателей количеством, а только неизменным качеством произведений. Представляете, если бы она строгала штапеля романов, как Акунин (Душка! Вечный мальчик-выдумщик с морем фантазии) или наши многочисленные детективщицы. Но! Хорошего много не бывает! Народная мудрость опять права. Она всегда права, хоть плачь.

Хотя, есть примеры феноменальной работоспособности и продуктивности и в среде великих. Тот же Моцарт. Правда, он писал с четырех лет, сочинял день и ночь и прожил неполные тридцать шесть. Или Микеланджело, который хотел быть только скульптором, а поневоле стал величайшим художником и архитектором всех времен и народов. Прожил почти девяносто лет, но что это была за жизнь — один тяжкий труд. Личной жизни — никакой, зато море бедствий и унижений. Из-за работы едва ел, месяцами не мылся. А под конец жизни жутко боялся попасть в ад за то, что занимался таким дьявольским делом, как искусство!

Интересный вопрос: почему я не очень люблю мужчин-авторов. Для того чтобы любить его как автора, я должна любить его как человека, как мужчину. Вот именно.

Пушкина я обожаю, я его чувствую. Я много знаю о его жизни, его недостатках, ведь он был не только ангелом.

Тургенев был мужчина-красавец: высокий, кудрявый — барин, умный и талантливый. А как мужчина он мне не нравится. Таскался следом за своей носатой, но гениальной Виардо. При живом муже жил в сторожке на их огороде, всю жизнь гонялся за недостижимым. Сестру Толстого влюбил в себя, вселил, так сказать, в ее сердце надежду. Как порядочная женщина, она пошла до конца: честно призналась мужу, что любит другого, рассталась с ним, сделалась для Тургенева свободной. А тот в кусты. Передумал. Сломал жизнь женщине и, передумал. Бедняжке пришлось с горя в монастырь уйти, а Лев Николаевич совершенно справедливо спустил коллегу с лестницы. Обе дамы, наверное, были носатые. Но разница в том, что наша сказала «да», а та, цыганка, проворковала по-французски «может быть, а может и не быть». «Зачем Тургенев писал про цельных, гордых тургеневских девушек и женщин, сбивал с толку поколения читательниц, если его собственным идеалом была французская роковая „фам фатал“»?