Я и мои (бывшие) подруги - [17]

Кстати, вопрос. Когда появится идея, объединяющая людей разных национальностей, религий и культур?

К чему я это все? К тому, что я за двадцать пять лет жизни там, где я живу сейчас, познакомилась максимально с десятком бывших соотечественников, а Рузанна за шесть лет наездов в гости к своему сыну-студенту познакомилась со всеми местными армянами. И она далеко не самый общительный или компанейский человек на земле. Хуже того, она человек скромный. Уф! Это я выдохнула, что должно означать крайнюю степень недовольства. Но вы уже и сами поняли, что я не жалую скромность. Я ее и в себе не жалую.

Но не будем сразу о плохом, о скромности. Поговорим о позитивном. Я очень рада, что знаюсь и дружу с Рузанной. Мы познакомились через общую знакомую, жизненной функцией которой, видимо, и было — свести нас вместе. Сейчас ни я, ни Рузанна с той третьей уже не дружим, так получилось, нас мирно развела жизнь, ничего страшного между нами не произошло.

Как нам, двум милым дамам за сорок, удалось сблизиться в таком перезрелом для завязывания новых дружб возрасте? Опыт разочарований и груз пережитого весьма затрудняет возможность сойтись душевно. Я вполне разделяю мнение о том, что все настоящие дружбы закладываются в детстве-юности. Но нам с Рузанной повезло, милые сестры, пусть хоть на какое-то время, ибо все не вечно под луной. Подождите завидовать, лучше порадуйтесь за нас — все еще может развалиться. Если даже некоторые дружбы детства-юности пошли прахом, то чего же ожидать от отношений, завязанных во второй половине жизни?

Дружба начинается с взаимной выгоды. Что-то в этом роде сказал в свое время Аристотель. Не Онасис, просто Аристотель. Тот, что учил своей премудрости Александра. Да не Невского, а Аргеада, того, которого марксистские ученые стыдливо называли Македонским, а все остальные — Великим.

Итак, взаимная выгода. Не пугайтесь слова выгода, ничего плохого в нем нет, тем более что она взаимная. И еще, обратите внимание на слово «начинается» в моей вольной цитате. Во что отношения выльются при их продолжении, ничего не сказано. Вот мне чего-то не хватает, то есть у меня есть спрос. Кто-то его удовлетворяет своим предложением, вот и получается взаимная выгода: эти двое нужны друг другу. Вот и мне нужна была в тот момент такая подружка, а Рузанне тоже нужно было то, что могла дать я.

Как бы то ни было, прекрасно, что эта встреча состоялась несколько лет назад и продолжается до настоящего дня. Это можно даже смело назвать чудом. Хотя Рузанна не относится к числу людей открытых, да и я за годы жизни среди людей чуждого менталитета очень изменила свой общительный характер, полученный при рождении, и приучилась держать с людьми определенную дистанцию, мы сошлись и пока еще не разошлись.

Рузанна красивая женщина. Даже очень красивая, на мой вкус. То есть, я люблю определенный тип внешности, и у нее случайно (случайно ли?) оказался именно он.

Поэтому она в моих глазах очень красивая женщина. Надо сказать, что я вообще люблю красивых людей. У меня было несколько подруг-знакомых — настоящих красавиц. Мне доставляет эстетическое наслаждение смотреть на красивое лицо, наблюдать его жизнь и восхищаться им, как особенно удавшимся творением природы. Конечно, я во всех любимых людях вижу красивое, даже если они объективно и не тянут на эталон красоты. Но здесь срабатывает другой механизм — красиво то, на что смотришь с любовью.

Наслаждение совсем другого характера — видеть красивого человека. Элизабет Тейлор мне никто. Но в молодости она была прелестна, глаз не оторвать.

Единственный раз в моей жизни случился парадоксальный случай. По работе я столкнулась с очень красивой женщиной, почти клоном молодой Барбары Брыльской, Мила Йовович в подметки ей не годилась. Вы уже по моим сравнениям представили, какого она была типа. В повседневной жизни такие лица практически не встречаются. Но какой же она оказалась неинтересной! Не плохая, не подлая, не злая, вполне нормальная, но, чересчур обыденная, никакая — просто тоска.

Вернемся к Рузанне, тем более что ее внешняя красота вполне отражает несомненную внутреннюю красоту. Определяющее качество Рузанны как подруги — ее умение слушать. Она не тот человек, который будет тараторить часами. Такой человек — я. И меня чаще всего устраивает то, что она дает мне возможность потараторить.

Моя заграничная подруга Ирис, еще большая тараторка, чем я, не дает мне этой возможности. Просто слова вставить не дает. А как иногда хочется посетовать о женском, о наболевшем. Но нет, сиди и молчи, слушай про ее наболевшее. Можно слушать с пониманием и интересом, когда свое не горит. Сестры, вы знаете, как трудно слушать про чужое наболевшее, когда свое есть. А свое всегда более наболевшее, чем чужое. Такие общительные люди, как Ирис незаменимы в любой компании, но как обидно, когда они не понимают твоего состояния и не позволяют поделиться своими проблемами, не дают необходимой тебе сейчас доли сочувствия.

Так что, иметь дело с человеком, который умеет слушать тебя, не зевая, — большое благо. И это благо зовется Рузанной. С другой стороны, излишняя скромность, и даже скрытность, слабо выраженная потребность делиться своим, может оказаться палкой о двух концах.