Я — гитарист. Воспоминания Петра Полухина - [24]

Я ответил, что у меня в репертуаре есть концерт Эйтора Вилла- Лобоса для гитары и симфонического оркестра. Он обрадовался и сказал, что концерт состоится в зале, где раньше была высшая партийная школа. На репетиции проблем не было — музыканты оперного театра очень высокого класса. Я сыграл концерт. Мы с дирижёром Кожухарём и ещё с кем-то «оприходовали» бутылку французского коньяка «Хеннесси» — подарок посла Франции.

У меня в гостях лютнист

Какое-то время я играл на лютне, а точнее, на лютневидной гитаре. Первое отделение на ней, а второе — на гитаре. Приезжаю на концерты в Херсон, меня встречает администратор филармонии. «А где, — говорит, — музыкант который играет на лютне?» Отвечаю: «Так я играю на лютне и гитаре». Он удивился: «А я увидел на афише: лютня и гитара. Забронировал два номера в гостинице». С этими забронированными номерами были курьёзные случаи не только у меня. Пианист Николай Сук — заслуженный артист Украины, рассказывал: у него программа была из произведений Брамса На афише было написано крупными буквами БРАМС и мелкими — произведения. Ниже снова крупными НИКОЛАЙ СУК. Приезжает он в тот же Херсон, администратор его спрашивает, а где Брамс? Николай отвечает: «Понимаете, он сто пятьдесят лет назад умер». «А я ему номер забронировал», —. говорит администратор.

Последние годы в стране

Я старался выбирать для своих выступлений не заигранные пьесы, а редко исполняемые, но имеющие художественную ценность. Например, Телеман — «Польская сюита», четыре концерта Вивальди. Концерты Карулли, Джульяни, «Большую сонату» Паганини. Шестьдесят аргентинских танго. Короче, хотелось не повторять программы зарубежных гитаристов. В московской государственной библиотеке нашёл концерт Карулли ми минор, посвящённый графине Толстой. Но была только гитарная партия. Мне её скопировали. В музее Глинки мне ещё скопировали табулатуры сюит Вайса. Когда я приехал в Вильнюс, то отдал их гитаристу Сигитису Шилинксису. Он меня хорошо принял, интересный человек, эрудированный. С ним было приятно вести беседы, он много имел информации о зарубежных гитаристах. Вместе поехали на могилу Марка Соколовского. Это первый и, кажется, единственный гитарист из России, который в то время играл в Европе. Я Шилинксиса пригласил к себе в Киев.

Летом позвонил Сигитас и сообщил, что он приезжает в Киев по своим делам. Я его встретил. Он сказал, что приехал на неделю, но выкроит время, чтобы посмотреть, как я занимаюсь. Тогда я два часа в день практиковался и только для поддержания техники. Играл упражнения, этюды.

— Почему ты не играешь пьесы, — спросил он.

— А зачем? — их я знаю наизусть.

Через неделю у меня был концерт в Киево-Печерской лавре. За день до концерта сыграл программу без остановки и на следующий день поехали на концерт. Его поразило то, что я так мало практикуюсь и уверенно играю.

— Дорогой, Сигитас, я в музыкальном училище занимался по шесть-восемь часов в день. В консерватории уже не более четырёх часов.

Я артист по природе у меня сильная энергия, мне нравится играть и покорять публику. Музыкант — это ещё не артист. Я знал скрипача, который на записи играл божественно, но на сцене терялся. А был великолепным скрипачом. Он с пластинок записал шесть концертов Паганини, оркестровал и записал их на пластинки. Такое мог делать только итальянский скрипач Риччи. Был скромным, дружелюбным, не раз мы с ним проводили время за столом. Весёлый, любитель анекдотов. Его имя Алексей Горохов.

Виктор Баглей, художник—ювелир, реставратор скифского золота в Киево — Печёрской лавре, хорошо владел гитарой. Я ему посвятил «Элегию». Он откликнулся на мою просьбу: нарисовать афишу к гитарному фестивалю «Серебряные струны». Афиша получилась яркой, многим нравилась. Я благодарен был ему за участие в фестивале, и мы подружились. У него был крепкий внутренний стержень, он служил моряком на Балтийском флоте. Море воспитывает настоящих мужиков.

В тысячелетие крещения Руси я решил крестить своего сына Бориса. Предложил Виктору быть крёстным отцом. Он согласился. В назначенный день приехал батюшка в джинсовом костюме, со спортивной сумкой. Открыл сумку и переоделся. Надел церковные одежды и у меня появилась дрожь от торжественного момента. Это традиция нашей православной веры. Сели за стол, откушали, чем Бог послал. В разговоре выяснилось, что мать ребёнка — Ольга некрещённая. Родители были коммунистами. Батюшка сказал: «Это грех, что мы позволили крещение сына, когда мать некрещённая». Всё началось сначала и когда батюшка сказал крёстному отцу: «Возьмите „ребёнка“ на руки!». Виктор берёт Ольгу на руки, а у неё семьдесят килограммов… Батюшка на её лбу рисует крест. Это была не забываемая картина. Я заснял всё на фото.

После крещения Бориса и Ольги. Мой кум Виктор и кума Наташа

Наступил момент, когда я всё чаще стал задумываться об иммиграции.

Мой внутренний голос говорил мне: «Беги, а не то пропадешь сам, и твоя семья вместе с тобою». Семь месяцев не получаю зарплату, жена и сын заболели астмой — последствия радиации. Вспомнил приглашение посла Аргентины Луиса Бакеризы, и пришёл к нему в посольство. Рассказал ему о своём бедственном положении, и он сказал, что поможет мне заключить контракт на работу солистом в «Оркестре Танго» в Кордобе.