Я — гитарист. Воспоминания Петра Полухина - [10]
Со второй женой Ольгой живём 34 года. Всякое было, но уважение и любовь друг к другу — это главное. Без этого семью не сохранишь. После развода с первой женой, которая меня через суд выписала из квартиры, доказав, что я там не живу, (это было правдой) жил по новому адресу. А это костёл, который органист Котляревский отреставрировал и назвал домом органной и камерной музыки. Ездил на гастроли без прописки. Иногда не хотели в гостиницу поселять, приходилось давать телефон Министерства культуры. Звонили им. Они отвечали и подтверждали, что я артист. Потом министерство мне выдало справку о месте жительства.
Жил я и у Миронова — любителя гитары, активного члена Ассоциации гитаристов, где меня выбрали президентом. Он с меня даже денег не брал. Старше меня, ленинградец, пережил голод. Часто был в командировках,
а я жил один.
Киев. Живу на квартире
Приобретение концертного опыта
В киевском оперном театре по понедельникам выходной. Кому-то в голову пришла хорошая идея — в этот день устраивать концерты. Особенно нравилась программа: «Вечер старинного романса». Я тоже принимал участие. Играл в своей обработке: «Я встретил вас…». В обработке Иванова- Крамского — «На заре ты её не буди». В своей обработке — «Вечерний звон», в обработке Орехова — «Дремлют плакучие ивы» и другие романсы.
Аккомпанировал народной артистке Вере Любимовой, народным артистам: Константину Огневому, Владимиру Тимохину. Последний предложил мне сотрудничать с ним, и мы серьёзно начали работать над программой: «Старинные русские романсы». Записали её на республиканском радио, а после и на грампластинку фирмы «Мелодия» Он был простым и незаносчивым. Иногда после работы и по рюмке водки выпивали с ним. Он рассказывал, что когда репетировалась опера «Екатерина Измайлова», приезжал на репетиции Шостакович. После премьеры сказал, что это лучшее исполнение его оперы.
Газеты хвалили дирижёра, народного артиста СССР Константина Арсеньевича Симеонова. Его вызвали в горком партии, поздравили с успехом, но и заметили, что он не приходит к ним и не информирует о своих достижениях: «Мы узнаём всё о вас только из газет». На что он ответил: «Уважаемые, я не верхолаз, а артист», намекая на этаж, где размещался горком.
— Нам пишут из театра, что вы не посещаете политсобрания, — заявили ему.
— Уважаемые, — ответил он, — я не член партии…
— Но вы руководитель театра, и должны интересоваться партийной жизнью театра, и ходить на семинары…
— Я уже старый и скоро попаду на тот свет. При встрече Карл Маркс меня простит и лично мне всё расскажет.
Позвонил мне певец Тимохин: «Приезжай ко мне на репетицию. Москва хочет, чтобы я спел программу «Русский романс». Приехал. Он жил на Крещатике. Написали программу, и он пошёл в Министерство культуры её утверждать. Я остался его ожидать. Приходит через час и говорит, что с этой программой нас в Москву не отпускают. Нужно исполнять украинскую музыку. Нашли мы ноты романсов украинских композиторов и всё уладилось. Получили гастрольное удостоверение. Приехали. Нас поселили в гостинице на Неглинной. На другой день у нас концерт в концертном зале на площади Маяковского. Первое отделение — романсы Чайковского. Пианист — Натан Шульман. Тимохину страшно не понравилась игра Шульмана. Второе отделение начал я, подготавливая публику исполнением нескольких романсов в обработке для гитары. Во втором отделении Тимохин пел романсы русских композиторов уже под аккомпанемент гитары.
Владимир Тимохин договорился исполнить несколько концертов в Белоруссии. Программа «Русские романсы». Аккомпанемент — гитара и баянист Роман Иванский. Пианист не потребовался по простой причине: концерты были запланированы в санаториях и домах отдыха, где фортепиано отсутствуют, а если имеются, они стоят в роли мебели. Их не то, что давно не настраивали, там нечего было настраивать. Отсутствовали не только струны, но даже клавиши. Поэтому — баян, а Роман был отменный музыкант.
Привезли нас в огромный санаторий с большим залом. Тимохин отодвинул занавесь и спрашивает: «Петя, а где интеллигенция этого города?». Отвечаю: «Владимир Ильич, вы же их в семнадцатом году на фонарях повесили». Сцену открыли. В зале человек пятьдесят. (концерт отменяется, если в зале нет десяти человек). Тимохин поёт, я играю. Он тенор, солист киевской оперы, поёт романсы о любви, я своим аккомпанементом нагнетаю страсти. Мы в ударе, получаем удовольствие от своего исполнения. Вдруг заходит женщина в белом халате и громким голосом объявляет: «Товарищи, кто не имел вечерний кефир — выйти из зала!». Все поднялись и ушли. «Окончен бал, погасли свечи…», как там дальше — не помню, а мы пошли ужинать по-человечески т.е. с водкой. По скотски-значит без водки.
Когда меня включили в план Союзконцерта, первый концерт состоялся в Курской области, на родине моего отца. Я основательно подготовился. Первым номером моей программы была ми минорная сюита Баха. В филармонии Курска, наверное, подумали: «Приехал гитарист, не лауреат, нет звания. Куда его? Да — в рабочий клуб». Лучше, конечно, бы — в музыкальную школу, там хотя бы публика, подготовленная. Привезли меня на филармоническом автобусе. Он черниговского автозавода, сделан весь из металла. Летом нагревается — сидишь как в бане, а зимой, из- за отсутствия отопления холодно. Бывало, привезут на концерт почти к началу, не успеваешь даже согреться.
