Я. Философия и психология свободы - [6]
И далее Юнг расширяет собственное определение, поскольку, очевидно, сам не понимает отчетливо его природу: «Самость является не только центральной точкой, но и тем пространством, которое включает в себя сознание и бессознательное. Она является центром всей психической тотальности, подобно тому, как я – центром сознания». В этой путанной декларации присутствуют сразу четыре сущности: самость, сознание, бессознательное и я, - и ни одна из них не имеет внятного смысла. Из того, что Юнгу, по его собственному признанию, нравится выражаться «мифологически», для нас ничего не следует, ибо именно так и начинается схоластика.
В нашем словоупотреблении изначальной, неопределяемой в принципе сущностью является Сознание, истинное Я, то самое «пространство» (объемлющее все) и «центр психической тотальности» (внутренняя точка). Иначе говоря, юнговская Самость лингвистически должна быть полностью отнесена к Сознанию. Поэтому, например, такая, несомненно, глубокая фраза Юнга должна читаться в правильных ремарках так: «Только не следует надеяться на то, что ограниченный объём человеческого сознания (самосознания) сможет принять в себя больше крошечной частички из огромной тотальности Самости (Сознания). Поэтому никогда и не завершаются взаимоотношения Я (Оно) с Самостью (Я)».
Не отделив Сознание от самосознания, Юнг не имеет ясного представления о Самости и связывает ее с предощущением божественности, которое называет «нуминозностью». И далее он говорит: «Наша психическая структура повторяет структуру Вселенной и все, что происходит в космосе, повторяет себя в бесконечно малом и единственном пространстве человеческой души. Потому Богообраз - всегда некая проекция внутреннего ощущения какого-то великого противостояния. Этот опыт затем наглядно явлен в предметах, порождающих подобную ассоциацию. И эти предметы с тех пор сохраняют свое нуминозное значение или, скажем так, характерны большой долей нуминозности». В этом абзаце заключена интуитивная догадка о противостоянии самосознания (Оно) Сознанию (нумизному Я), от которого оно отделилось в акте своего рождения как душа, но с которым не может расстаться и которым в действительности хотело бы стать само: стать богом. По-настоящему единственным и тайным (вытесненным в бессознательное табу) желанием человека (самосознания) является желание стать Богом (Сознанием).
Это же Сознание является и бессознательным, ибо осознание им себя и есть первородный акт самосознания, которое в процессе бытия ассоциируется с человеческим «я», т.е. с личностью, которая знает себя как Оно. Бессознательным Сознание является еще и потому, что это нуминозное Я есть начало всего бытия как психического, так и физического. Оно есть даже не то, что Фрейд называет психическим Либидо которое он определяет как совокупность «всего того, что причастно к слову любовь: с одной стороны, себялюбие, с другой стороны – любовь к родителям и к детям, дружба и всеобщее человеколюбие, а также преданность конкретным предметам и абстрактным идеям», а скорее то, что Гераклит называл панпсихической Энергией. Та бессознательная физическая энергия, которая кипит в квантовом вакууме и движет всю Вселенную во времени, кипит и в наших мозгах, ибо наш мозг в конечном итоге – это тоже вакуум.
Так кто есть «я», включающее в себя нечто большее, чем я сознаю? Сама постановка этого вопроса подразумевает бессмертную душу, которая как будто должна быть больше личности. И поэтому для человека, задающегося этим вопросом, становится необъяснимым тот факт, почему его уникальная душа вселилась в совершенно не уникальное тело. Монотеистические религии хранят об этом молчание. Точнее, они утверждают, что тело тоже является уникальным и будет восстановлено в процедуре воскрешения. Но это все равно не объясняет того, почему именно это тело досталось душе. Почему эта душа родилась ныне, а не тысячи лет назад? Почему она родилась мужчиной или женщиной, белой или черной, здоровой или больной? На эти вопросы лучше отвечают индуизм и буддизм, вводя понятия реинкарнации и кармы и сохраняя по сути (с некоторыми буддистскими оговорками) веру в бессмертную душу.
Это возвращает нас к самой главной дилемме в западной философии между идеализмом и материализмом. Согласно первой точке зрения, выражаемой в первую очередь схоластической доктриной церкви, бессмертная душа (самосознание) изначально присутствует в плоде (в эмбрионе, в яйцеклетке, в сперматозоиде, где?), и потому, в частности, аборт есть убийство. Согласно материалистической позиции, выражаемой нейронаукой, самосознание (душа) формируется после рождения ребенка. Ученые, связывающие самосознание с машинными, т.е. нейролингвистическими моделями, выделяют в первую очередь эпистемологический аспект языка и потому иногда утверждают, что самосознания нет даже у младенцев. Душа, полагают они, появляется по мере освоения ребенком правил мышления (Д. Деннет). Иначе говоря, как компьютер без операционной системы есть лишь «железо», так у тела без языка нет души. Это, конечно, – ортодоксальная точка зрения, ведь из нее, пожалуй, следует, что у животных не может быть души. И тут другая ортодоксия, религия, считающая душу прерогативой человека, как будто должна быть заодно с этой вульгарно-материалистической позицией (ведь недаром противоположности сходятся).
