Я есть кто Я есть - [13]

И к этим словам Уриэль добавил: «Есть вещи, с которыми ты связан повседневно и тесно, но даже о них ты не знаешь всего. Почему же ты надеешься понимать пути Всевышнего? И может ли, скажи, человек постичь суть непорочного, если он уже отчаялся в этом пустом и порочном мире?» Эти слова навели на меня печаль, и я сказал Уриелю: «Лучше б сгинуть с лица земли, нежели страдать, не понимая причин наших невзгод». Но в ответ на это он сказал: «Прислушайся к моим словам. Был я как-то в лесу и узнал, что лесные деревья решили объявить войну морской воде, дабы та отступила перед ними. Потом я подслушал морские волны, принявших подобное же решение: пойдем, дескать, и отвоюем у деревьев землю, зальем ее ввбой и будем бегать шире и дальше. Случилось другое: огонь сожрал деревья, а налетевший песок укротил волны и оттеснил их назад. Ответь мне — кого бы ты поддержал будучи судьей: лес или море?»

И я сказал: «Никого, ибо каждому на свете отведено свое: деревьям суша, а волнам море». «Верно, — сказал Уриель. — Отчего же тогда не умеешь найти ответ на собственный вопрос? Ведь подобно тому как всему на свете дано отведено свое, так и земным существам дано понимать лишь земное. То, что творится над землей, в небесах, ведомо тем, кто обитает вверху, над облаками». Я ответил на это: «Помилуй, господин мой, к чему же дана мне небесами способность понимать? Для чего же тогда дан мне разум? Не того ведь, что над землей, но того что на земле я и пытаюсь дознаться: почему Израиль унижен и обездолен варварами? Избранный народ предан на попрание племенам, не признающих Бога; законы наших предков освистаны и отвергнуты и — кто? — никто уже не входит с нами в переговоры. Нас изгоняют и уничтожают, как саранчу, и, увы, не удается нам больше достичь Божьего благоволения. Что же собирается делать с нами Всевышний ради имени которого мы и призваны в этот мир? Вот чего я хочу дознаться!»

И он сказал мне в ответ: «Если не умрешь — увидишь сам. Увидишь и поразишься, если, повторяю, выживешь; ибо срок мира сего близится к концу быстрее и быстрее».

БЛАГОЧЕСТИЕ ПЕРВЫХ РАВВИНОВ

Дух раввинизма, столь важный при символизации еврейского сознания, порожден стремлением еврейских мудрецов оградить Израиль от соблазнительного влияния иной (греческой) культуры. Между тем раввины не были бы истинными мудрецами, если бы задачу сплочения евреев вокруг их наследия они бы не осуществляли расширением библейских формулировок, что диктовалось изменениями в жизни как Израиля в целом, так и отдельного еврея. Начало раввинической деятельности относят к 5 в. до н. э., к периоду завершения Эзрой редактирования Пятикнижия. Компиляции разнородных «книг мудрости» раввины предпочитали устные и письменные комментарии к Книге, за что получили название «книжников», или «фарисеев» (евр. «параш» — выявлять смысл). Эти многочисленные комментарии к Ветхому Завету со временем обрели значение священной мудрости евреев, — своего рода второй Торы.

Самым известным из фарисеев оказался Гиллель, родившийся в Вавилоне в 30 г. до н. э. и переселившийся позже в Палестину, где, живя в крайней нищете, этот неправдоподобно благочестивый мудрец добивается признания в качестве выдающегося из «отцов» еврейской учености и основателя либерального раввинизма.

Моисей получил Закон на Синае и передал его Иошуе, который передал его Судьям, которые передали его Пророкам, которые передали его Мужьям Великого Синода. Эти последние учили всегда трем вещам: «Будь осмотрителен при вынесении приговора, окружай себя многими учениками, а также обноси Закон высокой изгородью».

Симеон Справедливый был одним из последних членов Великого Синода. Он любил говаривать: «Мир держится на трех вещах: Законе, Благочестии и Великодушии».

Антигонос из Сохо получил Тору от Симеона Справедливого. Его любимым изречением было: «Не уподобляйся слуге, прислуживающему исключительно ради денег, и да будет стеснять тебя страх небесный».

Потом были Йосе бен Иосиф и Йосе бен Иоханан. Первый из них говаривал: «Пусть дом твой будет обителью Мудрости, и не гнушайся пыли с ее подошв». Второй высказывался так: «Распахни двери обиталища своего перед нищими, а также не забалтывайся с женщиной». Он хотел сказать, что не следует мужчине тратить много времени на беседу с собственной женой, тогда, как с женой ближнего своего болтать без дела и вовсе не пристало.

Потом были Иегошуа бен Перахиа и Ниттан Арбелит. Первый говорил так: «Найди себе учителя или найди друга, а также суди о каждом человеке соответственно его подлинным достоинствам». Последний высказывался: «Сторонись злонамеренного соседа, исправляй ближних своих, если они порочны, и не забывай, что существует возмездие».

Потом были Шемайя и Абталион. Первый говаривал: «Возлюби труд, проникнись ненавистью к тирании, и никогда не находись на виду у сильных мира сего». Второй же так говорил: «Вы, которые мудры, следите за своими словами, иначе ошибетесь и будете высланы туда, где текут отравленные реки, к которым припадут ваши ученики и умрут, и пропадет задаром слава небесная».

Потом пришел Гиллель. Гиллель говаривал: «Кто занимается самовосхвалением, обрекает себя на позор. Кто не углубляет и не расширяет своих знаний, тот уменьшает их. Кто отказывается учиться, — уготовляет себе быстрый конец; и кто не выявляет своего таланта, или направляет его на пользу одному лишь себе, тот совершает духовное самубийство». Еще он говорил: «Если я не за себя, то за кого же я? Если же я лишь за себя, то что мне за цена? И если не сейчас, то когда же?»