Я - эль Диего - [87]

Я остановился в загородном отеле «Andalusi Park» на пути в Уэльву, построенном в арабском стиле, и решил тренироваться и ждать. Дело в том, что за неделю все хорошее могло стать плохим. «Наполи» не собирался сдаваться, а «Севилья» по-прежнему не форсировала события; они всегда обещали провести решающую встречу «завтра». 18 сентября, в пятницу, я собирался улететь в Буэнос-Айрес, но не сделал этого, потому что когда я встал, то обнаружил под дверью факс, который прислали мои дочери. В нем говорилось: «Папа, не приезжай. Мы надеемся, что сами приедем к тебе». Эта бумага была для меня дороже любого контракта…

В сопровождении Вальдекантоса я вышел на пробежку на поле для гольфа, которое называлось Лас-Минас. Лас-Минас, мины! На мне была футболка Майкла Джордана, в которой он играл за «Dream Team», и тогда я сказал: «Снимите меня в ней, пусть меня увидит Джордан!». А потом Джордан спросит: «И что это за хрень?». За мной вновь следовал итальянский оператор, и я воспользовался этим, чтобы на бегу прокричать прямо в камеру: «Они вынуждают меня сделать это, вынуждают уйти из футбола! Для меня это очень обидно, потому что, как вы видите, у меня есть огромное желание бежать. Пусть Ферлаино это также увидит, пусть он увидит, что я жив… Что я не умер». То свое состояние я назвал «сладкое ожидание», хотя сладкого там не было ни капли.

Наконец, настало 22 сентября. Было почти три часа дня, и я сидел в ресторане отеля, в окружении всей моей семьи, теребя скатерть или что-то в этом роде. Внезапно я поднял глаза и увидел направляющегося ко мне Франки. Казалось, что его лицо состоит из одной улыбки и все светится от радости… Он встал сбоку и посмотрел на меня сверху вниз, потому что я все еще продолжал сидеть.

— Парень, ты свободен.

— Я тебе не верю, ты надо мной издеваешься.

— Я тебе серьезно говорю: ты свободен, ты действительно свободен.

Франки сказал мне это и рухнул, упал в кресло и начал плакать. У меня также покатились слезы из глаз, когда я посмотрел на всех, кто был рядом со мной: на Клаудию, на моих родителей, родителей моей жены. Я прижал Джаннину к моей груди и произнес ей на ухо: «Я свободен, я свободен, и я счастлив. Наконец-то ты сможешь увидеть меня на поле, с мячом. Наконец-то».

Шесть дней спустя, 28 сентября, я вновь стал профессиональным футболистом. Ради такого случая была утроена моя презентация в матче против мюнхенской «Баварии», за которую играл мой друг Лотар Маттеус, и я наконец-то смог ступить на поле стадиона «Санчес Писхуан» в футболке под десятым номером под звуки песни Фаби Кантило «Моя болезнь», которая так много для меня значила.

«Я побеждена, потому что мир сделал меня такой.

Я не могу ничего изменить.

Я – лекарство без рецепта и твоя любовь,

Моя болезнь».

Мы выиграли со счетом 3:1, но я думаю, что результат ни для кого не имел значения… Во всяком случае, для меня уж точно: мне понравилось делать передачи Давору Шукеру, получать их от Симеоне, слушать Билардо; я исполнил штрафной удар практически от самого углового флажка, и мяч попал в перекладину; я сделал голевую передачу Мончу… Мне вновь понравилось играть с мячом. Я отпраздновал это событие с широким размахом, вместе с Маттеусом, который пришел в отель и присоединился к нам. Его присутствие дало мне почувствовать, что футбольный мир счастлив оттого, что я вернулся.

Я захотел узнать, когда у меня состоится официальный дебют и посмотрел в календарь, где значилось: 4 октября, воскресенье, «Атлетик» Бильбао, стадион «Сан Мамес». Никакой другой соперник не мог быть для меня более значимым! Из-за прошлого и настоящего. Как только я подписал контракт с «Севильей», так главный тренер «Атлетика» Юпп Хайнкесс заявил, будто бы в моем контракте есть условие, по которому я не буду играть ни на «Ноу Камп» и на «Сан Мамес»… Что за бред? Я хотел играть там больше чем где-либо! Играть и взять реванш, и у этого немца в том числе.

Очень многое меня связывало с этим клубом, и очень многое меня с ним разделяло… «Атлетик» отнял у меня две возможности выиграть чемпионат Испании, когда я выступал за «Барселону». «Атлетику» мы проиграли в финале Кубка Испании, в последнем матче, который я проводил в сине-гранатовой футболке: игра закончилась обменом ударами в центре поля, грандиозным скандалом, который начался из-за того, что кто-то на меня наехал. И, конечно же, у «Атлетика» был игрок-символ, Андони Гойкоэчеа, который сломал мне голень в 1983 году, нанеся самую тяжелую травму за всю мою карьеру. Тогда я восстановился через 106 дней, и в первом же матче после возвращения нашим соперником была… «Севилья».

Слишком много, слишком много было совпадений, чтобы упустить такую великолепную возможность дебютировать в моей новой команде, «Севилье», в матче против моего старого соперника, «Атлетика» из Бильбао.

Было 4 октября 1992 года, а накануне ко мне пришли с визитом, что стало еще одним подтверждением того, что все идет как надо, и что Бог не зря привел меня в это самое место и в это самое время. Я отдыхал в своем номере, когда мне позвонили снизу и сказали, что меня очень хотят видеть. «Кто?» – спросил я с раздражением и получил ответ: «Сеньор Андони Гойкоэчеа». Я стремглав сбежал вниз по лестнице и увидел его: это был первый раз, когда мы с ним встречались после случившегося. Он мне сказал: «Парень, я рад тебя видеть, знать, что ты в порядке, что ты вернулся, чтобы расставить все по своим местам в футболе. Ничего такого, я просто рад тебя видеть». Мы разговаривали с ним о наших дочерях, о жизни, обо всем понемногу… О том случае? О том случае мы не проронили ни слова.