Я - Его Вариант Адаптации - [29]
Скей и Гор, по всей видимости договорились и видимо обсуждая незначительные детали, уселись у самого костра. Послышался смешок Бессмертного. Кисть левой руки за головой с двумя пальцами, соединёнными в кружок, успокаивала солдат. Он снял головной шлем, чем окончательно погасил настороженность охранника. Его хозяина убить невозможно. В единоборстве со Скеем терпели неудачу полтора десятка солдат.
Тор-Ал подлил напитка, когда раздался едва слышимый призывной свист. Не подав виду, пододвинул кувшин, переваривая информацию. Снова свист, но уже явственнее. Верзила прекратил пить и насторожился, а у Узколицего вытянулось лицо и пошло пятнами.
— Это свистел Гор?
— Гор, — Тор-Ал, неторопливо наполнил кружку. — Гор сообщил, что Скей хочет напитка.
— Я отнесу хозяину, успокоился верзила.
Тотчас, подтверждая значение свиста, Гор повернулся и утвердительно закивал, а потом поднялся и поманил верзилу. Снова засвистел.
Полупустая бутыль разлетелась в куски на голове верзилы. На удивление бывалый служака даже не покачнулся, но выхватить из ножен меч, не успел. Тор-ал — бывалый охотник не дожидался развития ситуации. Вонзил в глазницы противника и не давая передыху врагу, вырвал меч из ножен и всадил в незащищённую шею. Враг рухнул снопом, а Тор-Ал пронзительно и резко свистнул воинственный клич народа тор-а. Замешательство солдат охраны и соплеменников, как ни странно не прошло. Солдаты охраны, растерянно смотрели в сторону недвижного бога моря — саккарца Скея и их командира, из развороченного горла фонтанировала кровь.
Дрожала натянутая тетива с вложенной стрелой. Егор волновался, но другого выхода, он найти не сумел. Спектакль, разыгранный им перед Скеем, окончен. В хижине, он сумел провести верзилу и отвлечь, пока доставал бляшку-сигнализатор. Нож, вот почему он затеял весь спектакль. Нож мог решить проблему и это произошло. Не прошли даром кроки выживания в школе пилотов, а более — медитаций и не поверхностному знанию внушения. И хотя Егор не овладел искусством внушения, но дар проявился втом, что он обходил ловушки экзаменующих и выходил победителем. Так произошло и на этот раз, но матеметический расчёт ситуацию не учитывал того, что убить человака, это не охота на животных, а нечто совсем иное. "Лишь бы не погас огонь" — он откинул прочь предательскую мысль и, выигрывая секунды, ткнул тело Скея. Раздался вопль страха и ужаса. Это — тор-ане. Солдаты ещё больше опешили. Секунды колотили в мозг с нарастающей силой… Горящая стрела сорвалась с шипением и понеслась к лодке. За полётом заворожено наблюдали все присутствующие, так зрители наблюдают за движениями иллюзиониста.
— Он сумасшедший, — взвизгнул, оживший Узколицый — нас теперь всех уничтожат. Стрелой уничтожить лодку невозможно!
Егор ждал, а молоты били ещё сильнее. На всяк, вторая стрела уже приготовлена. Время растянулось в века… Стрела попала по назначению. Она вонзилась в один из баллонов. В этот момент послышались душераздирающие вопли тор-ан. Невидимый всем оператор включил преобразователь частоты. Егор в отчаянии выстрелил снова. Вторая стрела еще не описала дуги, когда раздался громкий хлопок. Пламя брызнуло из баллона во все стороны, а потом сдетонировали все четыре баллона.
— Сдавайтесь! — повелительно закричал солдатам Егор. — Переведите им мои слова.
— Убить всех! — взревел Тор-ал.
Каковы ни были растерянности солдаты, но они собрались в круг и быстро образовали черепаху.
— Остановись Ал! Я приказываю, — пока вождь переваривал информацию, Егор уже был у стола.
— Ты можешь им перевести мои слова, Узколицый? — шаман испуганно затряс головой.
Щиты черепахи сомкнулись ещё плотнее. Черепаха попятилась, что удивило не только вождя тор-а. Егор подходил ближе, а черепаха пятилась. Остановился.
— Тор-Ал, пусть охотники потушат пламя и осмотрят внутренность лодки, — попросил Егор, будто не было его повелительного крика. — Там верно остались живые, а я поговорю с солдатами.
— А если тебя убьют, Гор. — голос вождя был взволнован до чрезвычайности.
— Узколицый, переведи солдатам, что мы не убьём их, а сопротивление их не имеет смысла. Скажи, что я не хочу смертей.
Шаман исполнил приказ, но черепаха не подала признаков жизни.
— Я знаю, что вас насильно забрали у ваших родов и заставили служить богам моря и у научили убивать, даже если это ваши соплеменники. — Егор заметил, как дрогнули щиты и понял, что переводчик не нужен. Внутри черепахи начались негромкие перешёптывания.
— Я убил бессмертного, но не хочу вашей смерти, а вам некого больше защищать. Я предлагаю вам свободу и жизнь. Оружие останется при вас, воины. Вы не виновны в том, что вам приказывали убивать людей.
— Я из племени тор-а, — раздался голос из черепахи. — Я был мальчиком, когда меня забрали боги моря. Егор напрягся.
— Говори, чтобы слышали все, — громко приказал Егор, поняв, что плотину страха вот-вот прорвёт.
— Скажи имя твоего отца, воин?
— Охотники ненавидят нас и перед тем как убить, будут мучить меня, бог по имени Гор… Я этого не хочу. Мы все не боимся умереть, бог Гор. — Егор почувствовал перемену интонаций и размышлял, когда его коснулась рука жены.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Земле и Дельфе, расположенных зеркально в Млечном Пути, приближаются чёрные дыры. Землянин Иван отправляется на Дельфу. Начинается война.
Вторая книга романа почти независима от первой, и написана на стыке жанров: фантастика, приключения, эзотерика-философия-мистика, детектив. Посвящаю ИВАНУ ЕФРЕМОВУ.
Давно заброшенная и забытая Древними старая законсервированная база на одной из далёких и обследованных ими планет, внезапно посылает сигнал в метрополию. В произведении рассказывается о том, как развивалась и складывалась жизнь аборигенов, после ухода с планеты Древних, посеявших на ней семена разума.
11 февраля 1985 года был убит Талгат Нигматулин, культовый советский киноактер, сыгравший в таких фильмах, как «Пираты XX века» и «Право на выстрел», мастер Каратэ и участник секты, от рук адептов которой он в итоге и скончался. В 2003 году Дима Мишенин предпринял журналистское расследование обстоятельств этой туманной и трагической гибели, окутанной множеством слухов и домыслов. В 2005 году расследование частично было опубликовано в сибирском альтернативном глянце «Мания», а теперь — впервые публикуется полностью.
Софья устраивается на работу в банке, а там шеф - блондин неписанной красоты. И сразу в нее влюбился, просто как вампир в гематогенку! Однако девушка воспитана в строгих моральных принципах, ей бабушка с парнями встречаться не велит, уж тем более с красавцем банкиром, у которого и так налицо гарем из сотрудниц. Но тут случилась беда: лучшую подругу похитили при жутких обстоятельствах. Потом и на Соню тоже напали, увезли непонятно куда: в глухие леса, на базу отдыха и рыболовства. Вокруг - волки воют! А на носу - Новый год!.
Рассказы, которые с 2008 по 2010 г., Александр Чубарьян (также известный как Саша Чубарьян и как Sanych) выкладывал в сети, на своём блоге: sanych74.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Каждый месяц на Arzamas выходила новая глава из книги историка Ильи Венявкина «Чернильница хозяина: советский писатель внутри Большого террора». Книга посвящена Александру Афиногенову — самому популярному советскому драматургу 1930-х годов. Наблюдать за процессом создания исторического нон-фикшена можно было практически в реальном времени. *** Судьба Афиногенова была так тесно вплетена в непостоянную художественную конъюнктуру его времени, что сквозь биографию драматурга можно увидеть трагедию мира, в котором он творил и жил.