Я - Джеки Чан - [33]

Я смотрел вслед родителям, пока они не исчезли в воротах; мама на мгновение обернулась и улыбнулась мне, но в глазах у нее стояли слезы. Потом я, как одержимый, - сбивая с ног туристов и распугивая представительных людей, - помчался по коридору, чтобы успеть на обзорную площадку. Стоящий у турникета мужчина посмотрел на меня как на опасного душевнобольного, однако взял деньги и внимательно следил за мной, пока я поднимался по спиральной лестнице.

Я чувствовал себя очень странно - как будто в сердце у меня выросла каменная стена, загораживающая что-то очень нужное. Не знаю почему, но необходимость вовремя оказаться на обзорной площадке и увидеть взлет самолета с родителями внезапно стала для меня самой важной вещью на свете.

Задыхающийся и растрепанный, я поднялся на самый верх башни и успел заметить возвращающийся по взлетному полю автобус, который отвез маму и отца к самолету. На площадке больше никого не было; толстое окно с двойными рамами полностью заглушало рев моторов и визг резиновых колес. В полной тишине самолет разогнался по полосе, его передняя часть приподнялась, и, преодолевая силу тяготения, он оторвался от земли.

Он поднимался все выше, затем развернулся и исчез в облаках.

Только теперь я почувствовал, что все это время по моим щекам текут потоки слез.

Вместе с этой ревущей серебряной птицей исчезли мои последние связи с семьей и воспоминаниями, с простодушием и детством. В этом самолете остался целый мир - мир, которому я уже не принадлежал и которого никогда больше не увижу.

Что же я получил взамен?

Я прикоснулся к висящей на шее золотой цепочке, взвалил на плечо тяжелый пакет с фруктами и направился вниз по лестнице, в единственное место, которое я отныне мог считать своим домом, и к единственным людям, которых я теперь мог называть своей семьей. Когда я вернулся в школу, Учитель крепко сжал мое плечо и поздравил с возвращением. Затем он приподнял на ладони подаренную золотую цепочку:

- В суете занятий ты можешь ее потерять, - сказал он. - Я положу ее в надежное место.

Так он и сделал. Место оказалось таким надежным, что с тех пор я ее никогда не видел.

43 "ЗА BCE ПРИХОДИТСЯ ПЛАТИТЬ (часть 2)"

Я вновь увидел маму лишь спустя долгие годы, когда стал взрослым, а она постарела: стала седой и еще более хрупкой, чем в расцвете сил. Мы поддерживали связь посредством редких писем и кассет, которые они с папой продолжали надиктовывать. У мамы не было образования, она была неграмотна, и потому я знал, что ее письма написаны чужой рукой. Однако эти письма становились для меня еще более дорогими, так как каждое такое послание означало, что она потратила свободное время на стирку или готовку для других, более образованных людей. Они записывали их под ее диктовку, а потом зачитывали ей вслух мои ответы, в которых я рассказывал о наших ребятах и разных случаях. Я вспоминал, как она плакала, когда я говорил об изнурительных тренировках и тех усилиях, которые мне приходилось прилагать, чтобы добиться необходимого для успеха мастерства Я никогда не рассказывал ей о побоях, о той "дисциплине", какую прививали мне Учитель и старшие братья, но знал, что ей об этом известно. Сидя в камере хранения под лестницей, ведущей в покои Учителя, я читал произнесенные ею слова, слушал записанный на пленку голос и тоже плакал, не пытаясь сдержать слезы, которые катились по моему лицу точно так же, как в тот день, на обзорной площадке аэропорта.

В письмах всегда было одно и то же: "Я очень скучаю, но ты уже большой мальчик. Слушайся Учителя. Веди себя хорошо. Старайся соблюдать чистоту и хорошо питайся". Но в этих простых словах сверкало ее сердце, которое сотворяло мост через океан, соединявший наши потоки слез.

Взрослея и испытывая все меньше желания погружаться в свои чувства, я начал откладывать кассеты с ее голосом в сторону, обещая самому себе послушать их позже. Пленки скапливались в камере хранения, покрывались пылью, а я по-прежнему не находил для них времени. Однажды я обнаружил, что они исчезли. Я до сих пор не знаю, что с ними случилось. Эта часть истории моих отношений с родителями пропала навсегда Я сам виноват и всегда буду жалеть об этом.

44 "ЗА BCE ПРИХОДИТСЯ ПЛАТИТЬ (часть 3)"

Вернувшись в школу, я понял, что вступил на ее порог совсем иным человеком. То, что Учитель объявил о моем "усыновлении", не могло избавить меня от неприятностей, но все вокруг, казалось, переменилось. Так ли это? Быть может, это был просто утешительный жест матери перед отъездом? А вдруг все пойдет по-старому, останется нормальным - если только это можно называть нормой.

Я, как обычно, ошибался. Я вернулся к самому ужину, и ученики уже расселись за длинным столом, дожидаясь вечерней трапезы. За праздничным обедом все так наелись, что, казалось, проголодаются еще не скоро, но в Академии пища была такой драгоценностью, что, если такая возможность выдавалась, мы, будто рыбки в аквариуме, готовы были набивать животы, пока не лопнем. Нам слишком часто доводилось поститься, и мы не упускали шанса превратиться за столом в настоящих поросят.

Когда я подошел к своему обычному месту за столом, все взоры устремились на меня. - Юань Ло, - позвал Учитель. - Куда ты направился?