Я дышу! - [30]

В трубке что-то зашуршало и это был конец. Не было больше ни Сары, ни ее голоса, лишь короткие гудки, которые я слушала еще несколько минут, а потом положила трубку.

Я не плакала, не кричала. Переоделась, не глядя провела щеткой по волосам, нацепила темные очки и надела на плечи рюкзак.

— Мама, я ухожу. Не жди меня. Я захлопнула за собой дверь и пошла по раскаленной мостовой. Дошла до кафе «Армони», толкнула дверь со звоночком, оглядела переполненный зал, потом увидела за нашим обычным столом Максима. Он был один, Повернувшись лицом к окну, он смотрел на улицу.

— Я присяду, ты не против?

Он повернулся ко мне. И стал очень пристально меня разглядывать. В солнечном свете, падающем сквозь оконное стекло на его лицо, я, кажется, впервые разглядела, какие синие у него глаза. Они были такого глубокого синего цвета, что казались черными. В этих глазах читалась безысходная боль. И тогда у меня в горле снова встал комок.

Не дожидаясь приглашения, я села напротив. Закурила последнюю сигарету из пачки и заказала лимонад. Я ждала, когда он заговорит, сама я не могла вымолвить ни слова.

— Куда ты пропала, Шарлен? Я звонил тебе все время, я написал тебе двадцать писем за один только месяц. Ты не ответила ни разу. Я так волновался из-за тебя. Чего только не лезло мне в голову, а потом я решил, что ты просто меня забыла… Это так, да? Ты забыла меня?

— Максим…

Я дотронулась до его руки и очень удивилась, почувствовав, что она ледяная. Я смотрела ему прямо в глаза и молчала, собираясь с силами. Потом затушила сигарету и спросила, не можем ли мы поговорить где-нибудь в другом месте. Он встал и взял меня за руку. Мы вышли из кафе «Армони» и в полном молчании дошли до его дома, до его пустынной квартиры, до его комнаты. Все то время, пока мы любили друг друга, я ни разу не отвела взгляд от его слишком больших и синих глаз. Я впервые видела в них слезы.

Когда все было кончено, я продолжала на него смотреть. Как всегда, в этот момент повисло молчание и нас накрыла легкая дымка едва уловимой растерянности.

— Так значит, это конец? — спросил он. Я кивнула:

— Так будет лучше. Лучше и для тебя, и для меня.

— Ну что ж, ты сделала свой выбор. И тут я бессилен, — сказал он очень тихо, не глядя на меня.

— Хорошо, что ты все понимаешь.

— Как ты будешь жить дальше?

— Не беспокойся обо мне.

— Я никуда не исчезну. В случае чего ты можешь рассчитывать на меня.

— Ты и так очень многое для меня сделал. А теперь живи своей жизнью. Забудь меня, умоляю. Это моя последняя просьба к тебе.

Я вытерла слезы на его глазах и встала. Оделась, поправила на лбу темные очки, пригладила волосы и взяла рюкзак. Я ушла не оглядываясь.

Все было кончено.

Теперь, когда я рассталась с Максимом и окончательно освободила его от себя, я тоже была свободна и могла полностью посвятить себя тому делу, ради которого все еще держалась за жизнь.

Я ПОСМОТРЮ НА ТЕБЯ СПЯЩУЮ

Мне необходимо было любой ценой привести в порядок свои мысли. А для этого уединиться, спокойно поразмыслить, ясно представить себе всю картину, чтобы не бросаться из стороны в сторону и не действовать на авось. Я хотела заранее предусмотреть все, вплоть до малейших деталей, чтобы не оказаться застигнутой врасплох и вынужденной импровизировать. Заранее все продумать, просчитать, проанализировать. Впервые в моей жизни мне предстояло сделать что-то на «отлично».

Я приняла вполне сознательное решение, все взвесила. И теперь чувствовала себя готовой. Я отдавала себе отчет в том, что все это безумие, но твердо решила, что на сей раз оно ведет меня по правильному пути, что я пойду у него на поводу и ни в чем не буду ему перечить.

Я сделала окончательный выбор. Конечно, если бы я смогла забыть Сару, как она мне советовала, и любить одного Максима, все было бы куда проще. Я бы вышла за него замуж, и мы жили бы, как он мечтал, как живут все: любовь, дети, работа и так далее, то есть счастливо. Только спасло бы это меня? Сумасшедший не избавится от своего сумасшествия, даже если будет вести себя, как нормальный человек. Я покорилась. Я поняла, что единственный способ справиться с болезнью — это признать ее и подчиниться ее требованиям. Что будет дальше, уже не имеет значения, главное — вырваться из ее тисков.

Я знала, что делаю. Что это безнравственно и жестоко, что в шестнадцать лет решиться на такое просто чудовищно. Я подумала и о том, какое горе причиню своей семье и Максиму, а они ведь столько для меня сделали. Я представила себе и мое будущее: ничего хорошего меня, конечно, не ожидало, я буду мучиться, терзаться, стыд и страх будут преследовать меня до конца жизни. Все это я знала. Но я знала и то, что ничего не могу с собой поделать, что это сильнее меня и справиться с собой я не способна. И то, что я собираюсь совершить, как бы ни было ужасно и чем бы мне ни грозило, все равно единственный оставшийся для меня выход. Я приняла кошмарное, невозможное решение. Но сделала это сознательно.

Я выучила наизусть весь сценарий, от начала до конца. Я повторяла его каждый день, каждую ночь, весь месяц, который предшествовал намеченной мною дате. Я жила одним лишь ожиданием этого решающего момента.