Я, дьяволица - [48]

Бегемот тут же стал тереться о его ноги.

– Я звонил тебе раз десять, но ты не брала трубку, – сказал Петруша, обеспокоенно глядя на меня.

Я посмотрела на телефон, который оставила на столе. Я не брала его в Ад, там ведь не было связи…

– Прости, я… долго спала… а затем пошла в магазин, – солгала я.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – снова спросил он.

– Да-да, хорошо. – Я улыбнулась.

Наконец успокоившись, он улыбнулся в ответ.

– Ладно, тогда я побегу. Договорился встретиться с Павлом в городе, но, конечно же, этот болван не пришел, а у него моя флешка. Она мне нужна… Поеду к парням домой, может, вместе с Томеком где его найдем.

– Наверное, у Павла появились какие-нибудь неотложные дела, – сказала я.

Например, небольшая оргия. Такие важные дела нельзя откладывать на потом. «Бог» мог разозлиться, в конце концов, он ведь оделся в сюртук, и вообще…

– Дела появились, – пробормотал Петруша, – а мозг нет.

Я рассмеялась. Петруша никогда не злился и не кричал. Он всегда был олицетворением спокойствия. Если кто-то особенно действовал ему на нервы, то Петруша становился просто… ну… менее довольным. И все же он даже тогда оставался спокойным. Иногда это меня раздражало, с другой стороны, эта черта его характера сильно меня привлекала.

– Думаю, у него были благие намерения и он правда хотел встретиться, – снова рассмеялась я.

– Да-а-а… Только знаешь, что вымощено благими намерениями?

Я вспомнила Азазеля. Неделю назад он организовал небольшую акцию протеста возле резиденции Люцифера, требуя заменить в Лос-Дьяблосе дорожное покрытие. По словам Азазеля, большого сторонника всяческих удобств, ездить на машине по узким мощеным улицам просто невыносимо.

– О нет, уже нет. Вчера они залили ее бетоном, потому что… – Я прикусила язык, внезапно осознав, что говорю.

Петруша посмотрел на меня подозрительно, будто опасался, что у меня проявились какие-то поздние симптомы после вчерашнего инцидента.

– Шутка, – слабо рассмеялась я.

Как только я перестала смеяться, наступила тишина.

– Ладно, не важно. – Петруша покачал головой, когда понял, что я в порядке. – Я пойду вместе с Томеком обыскивать комнату Павла. Если не умрем от вони его нестираных носков, то, может, найду свою флешку.

Он подошел к двери.

– До встречи, – сказала я.

Петрек вдруг потянулся ко мне, но одернул себя.

– Да, – пробормотал он, – пока.

Я закрыла за ним дверь и уткнулась в нее лбом. Чуть было не проговорилась… Мне надо четко разделять то, что происходит в моей смертной и бессмертной жизни, иначе я могу создать себе кучу проблем.

На стене напротив появилась черная дыра. Черт возьми… Не слишком ли много событий за один день?

В мою комнату проникла только окутанная рясой рука и бросила на пол папку – теперь уже привычная картина. Смерть явно меня избегала, с тех пор как Бегемот появился в моей жизни и поселился у меня. Кто бы мог подумать, что она так отреагирует? Какой-то там котенок, а у нее сразу белая горячка.

Я задумалась. Может, стоило подарить Мареку и Наталье кота?

Нет… Многие держат их в домах, но Смерть все равно к ним приходит и забирает их души. Невозможно было обеспечить им бессмертие таким образом. Споры отпадают, потому что она, а точнее, оно обычно побеждает, котов тоже. Придется оставить эту затею…

– Спасибо, – фыркнула я исчезающей дыре.

Я подняла безвкусного вида папку с полустертой надписью «Совершенно секретно». В Аду все думали, что у них неповторимое чувство юмора. Ага, а я украинская принцесса, и где-то там, в далекой степи, стоит мой замок…

Я села на диван и открыла папку. Кот уселся рядом со мной, тыча в меня треугольной мордочкой, которую я должна была гладить. Я бездумно почесала его за ухом, листая документы.

Завтра ровно в десять утра от сердечного приступа умрет госпожа Анна Ковальская. Прекрасно… Я посмотрела на настенные часы. Они показывали пару минут двенадцатого. Меня ждала напряженная ночка.

Я решила остаться в своей квартирке, а не дома в Лос-Дьяблосе, на случай, если Петруша вдруг снова захочет мне позвонить. Что, конечно, было так же вероятно, как и дождь из лягушек…

Я улыбнулась сама себе. Он так беспокоился обо мне – иначе бы не пришел проведать меня, умерла я или нет. Видимо, я была ему небезразлична!

Сделала себе крепкий кофе. Кофеин на меня не действовал: достаточно было прилечь – и я тут же оказывалась в объятиях Морфея. И все же мысль о том, что я выпила кофе, немного стимулировала меня держать глаза открытыми. Я могла бы просто сотворить себе кофейник, но мне нравилось заваривать чай или кофе самой – так я чувствовала себя нормальней.

Я включила тихую музыку, Дайдо печально пела о неразделенной любви, Бегемот мурчал на подушке, за окном давно стемнело. Я сотворила несколько свечек, чтобы дополнить картину.

Учить наизусть грехи будущей покойницы было последней вещью, которую мне бы хотелось делать. Я бы предпочла сейчас пить с кем-нибудь вино и смотреть друг другу в глаза. Но все-таки это была моя работа.

Проворчав себе под нос, я легла на диване на живот и принялась за чтение биографии Анны Ковальской. Это будет мое шестое задание. Пока что я выиграла три раза. Не могу сказать, что все шло преотлично, но плохо тоже не было.