Я для тебя одной воскресну - [28]

Добежав до каюты, я заскочила внутрь и заперлась на магнитный замок. Еще несколько минут маниакально носилась по комнатам, в ожидании, что Вайлис опять нагрянет с допросом. Молоточки в ушах забарабанили громче, дыхание участилось, а воздуха все равно не хватало.

Но он не пришел.

Смешанные чувства охватили меня, когда поняла, что спутник уже не появится.

Облегчение теснило разочарование, и я вконец запуталась в собственных желаниях.

Вдруг, откуда ни возьмись, снова закололо в груди тоскливое одиночество, меня даже продрал озноб. Казалось, не пришел Вайлис, и что-то важное обошло меня стороной.

Словно что-то, о чем давно мечтала, вдруг мелькнуло перед самым носом и исчезло. Растворилось в дымке бесследно.

Я напилась мятного чая и немного побродила, успокаиваясь мерной ходьбой.

Когда усталость и измотанность победили нервную горячку, быстро разделась и легла в постель.

Думала, проворочаюсь бог знает сколько времени. Но стоило коснуться головой подушки, уснула мертвецким сном.

…

Дома я встаю поздно, не раньше десяти. Но корабельная обстановка, как обычно, сбила режим напрочь. За окном каюты не полыхал у горизонта рассвет и не плыли по небу светло-бордовые кляксы заката. Только мерно скользили на темно-синем фоне планеты и звезды, напоминая дорогие трехмерные фотообои. Именно такие однажды подарил мне муж на день рождения. Тогда люди только мечтали о межпланетных рейсах. А муж любил все эти космосаги, с упоением в сотый раз пересматривал «Звездные войны». Я не разделяла его увлечения этой киноэпопеей. Но в редкие тихие вечера мы вместе собирались перед небольшим жидкокристаллическим телевизором — тогда они только-только появились в продаже. Устраивались на том самом диване, которому досталось от сына. Рядом с громадным фикусом в человеческий рост — разлапистым и ветвистым как настоящее дерево. С рождением сынишки фикус переехал в другой угол комнаты, подальше от ловких маленьких ручек.

Мы включали старенький видеоплеер и ставили громоздкую кассету. За чаем и жевательным мармеладом смотрели «Вавилон 5» и десятки подобных ему сериалов. Я забыла их названия. Помнила только теплое плечо рядом, близость, для которой не нужны даже слова. Но мы говорили — много и горячо. Спорили о расах и галактической политике, о том, что логично, а что — нет.

Я дожила до всего этого, увидела воочию. А муж…

Я отключилась вчера еще до шести вечера, а сегодня, в шесть утра уже была на ногах. Любопытство гнало меня в чудокомнату — сличить ранения расстрелянных жертв коронованной равнины. А, может, сработала интуиция индиго? Подозрения не давали покоя, как нестерпимый зуд.

Я даже решила позавтракать на месте — заказала через «хранилище» творожную запеканку.

Наспех нацепив трикотажные шаровары и блузку, уже почти выскочила из каюты, но зачем-то притормозила у зеркала.

Увы! Черный ну совсем не мой цвет. Да и волосы стоит собрать поаккуратней. Я распустила пучок и закрутила его заново, скрепив двумя резинками. Повертелась перед зеркалом еще немного. Черный не к лицу даже тем, у кого на щеках цветет яркий румянец, вот как у Вайлиса. Бледных индиго он делает похожими на тяжелобольных.

Я давно не надевала украшений, но сегодня решила изменить привычке. Тем более, любимое ожерелье всегда с собой, как талисман. Я осторожно застегнула за спиной мамин подарок и провела по нему ладонью. Холод металла разлился по телу теплом воспоминаний.

Мама… она принесла мне ожерелье в бумажном пакетике и спрятала под подушку. Я вернулась с работы — усталая, измотанная и переодеваясь в спальне, заметила скромный коричневый краешек… Мама уже стояла в дверях комнаты — такая красивая, такая молодая и держала в руках мой любимый торт — графские развалины.

Даже сейчас едва коснувшись прохладного ожерелья, я ощутила тепло маминых маленьких рук, темно-карих глаз.

Разноцветные разводы и пятна на крупных бронзовых бляхах придали лицу свежести, красок.

Я еще немного покрутилась перед зеркалом, оценила свой вид как терпимый и рванула к цели.

Чудокомната пустовала, хоть эхо слушай. Но едва я заскочила внутрь, автоматически зажегся свет, и проснулся компьютер. Мы специально не выключали его вчера — суперпередовая машина безумно долго загружалась.

Мгновенно сосредоточившись, с головой уйдя в процесс, я собрала трехмерные изображения жертв, убитых плазменным оружием. Первые три семьи и всех расстрелянных позже.

Меня ждало новое невероятное открытие. Конечно, выстрелы не повторяли друг друга с той же точностью, что удары делбо. Но… первые всегда аккуратно попадали в сердце, а следующие, хаотичные… Складывалось ощущение, что убийца проходился по телам зигзагами. Справа налево или слева направо, но всегда снизу вверх. Только так и не иначе. Ничего себе!

В лихорадке предвкушения нового, поразительного открытия, я занялась тем, до чего у нас с Вайлисом вчера просто не дошли руки. Мы дотошно проштудировали все, что касалось психологического портрета преступников: доклады коллег и агентов спецслужб, показания свидетелей и очевидцев. Но даже не брались за предположительное описание преступников и их возраста.

И правильно сделали. Новые данные о сходстве повреждений, ранений, и действий убийц добавляли их портретам красок, деталей. Я загрузила все в компьютер и ожидала, пока он переварит информацию и спроецирует в комнату трехмерное изображение предполагаемых преступников. На отравителей рассчитывать не приходилось — о них не было почти никаких сведений. Зато остальных худо-бедно удавалось описать даже мне. Что уж говорить о компьютере последней модели.