Я, депутат... Всенародный избранник - [15]

– Конечно, Алексей Иванович, о чем речь, доставим в лучшем виде, куда прикажут, – и совершил грубую тактическую ошибку, сказав Эльвире: – Ну, что, готова? Пошли, прошмандовка.

Казалось бы, что он такого сказал криминального, да, в общем, ничего. Но Эльвира хамского отношения к себе не терпела, даже в мелочах. В тот же момент он получил такой сильный удар в живот, какой он, наверное, не получал никогда за всю свою сознательную жизнь. Он с гримасой на лице согнулся пополам.

– Это тебе за прошмандовку, – спокойно объяснила она ему. – И впредь рекомендую, если будут еще какие-нибудь вопросы, их обсуждать без всяких оскорбительных слов и выражений. Все понял, мальчик из МИМО?

Алексей Иванович заохал, заходил вокруг Марка Семеновича, что-то говоря ему успокоительное. Ну, а Марк Семенович весь сжался, схватился руками за живот и сдавленным голосом проговорил:

– Да это же я так, просто пошутил.

– И я на сей раз не серьезно, – прокомментировала свое действие Эльвира, – следующий раз за подобное получите посильнее. Надеюсь, теперь будете шутить более остроумно. И на этом закончили и забыли, – скомандовала Эльвира. – Алексей Иванович пишет речь, а мы – каждый по своим делам, – заключила она.

– Да мне писать-то нечего, – обрадованный тем, что конфликт так быстро был потушен, радостно заявил Алексей Иванович. – Все до меня давно написано, еще в начале года.

Он засмеялся, как ребенок, получивший лишнюю конфетку к чаю.

– А если быть точным – это еще написали наши предшественники, это их агитки. Только чуть поправили, дел-то, почитай, никаких: вместо Советский Союз вписали Россия, а вместо коммунистов – демократы, да цифры несколько увеличили, вот и все дела.

– Вот видите, надо постоянно благодарить ваших предшественников, – нравоучительно заметила Эльвира, – а вы на них то и дело полкана спускаете.

– Да это так, больше дань времени, – смутился Алексей Иванович, – мода, можно сказать. А так, что же мне, против самого себя, что ли, выступать?

– Тогда непонятно, зачем надо было весь этот сыр-бор затевать да огород городить. Разрешили бы официально порнографию и проституцию, да пенсионеров и детей бы грабанули. Ну и говорить разрешили бы всем, что кому заблагорассудится. Вот тебе и все дела. Демократия. Так нет, вам нужен был еще и шум. А подождите, подождите, а под шумок, – она хитро посмотрела на них, – отдельные особо шустрые хапанули как следует. И сразу же появились богатые и бедные. Последних, как видите, немерено. То есть много больше. А нам, простым смертным, все баки натирали, лапшу на уши вешали. Да еще эти депутаты на наши головы. Чушь собачья какая-то получается, а не демократия.

– Но-но, – тут же, как и следовало ожидать, вмешался в разговор Алексей Иванович. – Не забывайся, оскорбляя депутата, ты оскорбляешь совесть народа, и вообще…

Он хотел еще что-то сказать в защиту демократии, но Эльвира перебила его:

– Вот видите, надо уметь лапшу вешать своим избирателям, как недавно говорил ваш помощничек, а вы… нет, учиться вам еще надо много, дорогой Алексей Иванович.

Марк Семенович к тому времени, похоже, уже слегка отошел от случившегося. Сейчас он сидел в кресле, тревожно ощупывая живот, злобно поглядывая на Эльвиру.

– Во, зыркает, – перехватив его взгляд, заметила Эльвира. – Ничего, это вам только на пользу пойдет, тактичнее и сдержаннее будете высказываться в отношении члена команды депутата. Да и к тому же давно хотела вам сказать, помощник должен уметь постоять за своего родного кормильца-депутата, которому он служит, а не только обливать его. – Чем окончательно добила Марка Семеновича.

– Да, конечно, – оживился Алексей Иванович, – ты здесь абсолютно права. – Он гневно посмотрел на Марка Семеновича.

– Защищать вы меня должны, а вы только критику умеете наводить.

Марк Семенович опять потрогал живот и что-то невразумительно произнес в свою защиту. Эльвира между тем продолжила начатый разговор:

– Так вот, Алексей Иванович, я – представитель народа, который грабанули. Вы, которые защищаете и оберегаете тех, которые грабанули, за что они вам и платят. Теперь попробуйте убедить меня, что жизнь в результате всех этих махинаций стала лучше. Вот тогда вы будете настоящим депутатом, а не будете пытаться мне рот заткнуть. Если я сейчас начну говорить обо всех бедах и печалях, которые принесла мне ваша демократия, то вам тогда станет совсем не сладко, уверяю вас. Учитесь убеждать, как говорили ваши прошлые позабытые вожди. Если даже в это сами не верите.

– Да, понимаете, – пытался что-то сказать Алексей Иванович, но Эльвира и на сей раз прервала его:

– Да, ладно уж, не пыжьтесь, сейчас у нас абсолютно нет никакого времени, потом как-нибудь об этом поговорим. И у меня есть что вам сказать по этому поводу, уверяю вас. Марк Семенович, – довольно резко окликнула она помощника, – что вы это стоите, как истукан, я же сказала, что у нас много нерешенных проблем.

Марк Семенович вздрогнул и с надеждой посмотрел на шефа, все еще ища в нем поддержки и понимания. Однако, похоже, депутат уже плотно попал под пресс Эльвиры.

– Да, Марк Семенович, прислушайся к Эльвире, дело говорит. Вот что значит попасть под авторитет. – И там этого, толстожопого… – Так ты говорила, Эльвирочка, – заискивающе просюсюкал он Эльвире.