Я — человек русский - [14]
— Сережа!
А Сереже — за прилавком — тоже шестьдесят уже стукнуло!
— Это первого моего выпуска ученик!
— Что прикажете, Клавдия Изотиковна?
Пошепчутся. Сережа исчезнет на пару минут, а, вернувшись, незаметно сунет тете Клоде пакетик и моргнет кассиоу: —получай, это — «своя». Даже в строго замкнутый от масс закрытый распределитель Н.К.В.Д., где всего в изобилии, и туда проникала тетя Клодя. Так и жила: достанет для кого-нибудь — угостят старушку. Пенсии же — 45 рублей: за комнату и за хлеб. Вот и все…
Веонулись обе лишь вечером, когда по «ответственной» сети уже дали ток. Безответственным гражданам его не полагалось вследствие экономии в полностью электрифицированной стране, где даже в самоедских чумах, если верить журналу «СССР на стройке» висят «лампочки Ильича». Но я был «ответственным»! поэтому мог вдоволь любоваться и принесенными сокровищами, и радостным, помолодевшим, словно изнутри освещенным лицом жены. Давно не видал я ее такою.
— Ты посмотри только, рыбки! Ну, совсем такие же, как раньше были! И слоны, и зайчики! Хотела только на 50 рублей взять, а на все сто раскошелилась… Не могу отойти от прилавка… а вот шары, там — снег в пакетике. Ну, все, все, как прежде было.
— Бантик-то голубенький не забудь себе нацепить… как раньше было…
— И что ж? Обязательно приколю! Не буду я в этот вечер советской домохозяйкой, буду самой собой… Как прежде!
— А колбасы? — деловито осведомился я.
— Тетя уже нашла: какой-то ее ученик на Гулиевской мельнице поросенка обметками выкормил: обещал дать кишек и прочего. Мы и там побывали. Только вот свечек нигде нет. Не хватило жиров у советов! Не с чего, видно, им беситься будет. Опять тетя выручила: Петр Степанович ей воску обещал, сами наделаем!
— Позвольте, позвольте, гражданки, — увлекся и я, — а самое главное вы забыли! На верх что? Где звезда?
— Нет уж. Ну ее, и так надоела! Не будет звезды!
— Как? Нельзя же без завершения!
— Не суйся! У нас свой план. Тоже тете ручку поцелуй. Она обещала такое!.. но это — секрет. Только на елке увидишь.
— Тоже «прежнее»?
— Да еще какое! Помалкивай! И еще что-то будет…
Опять легли поздно. Но даже ночью, когда я, по скверной привычке, закуривал, видел при свете спички на губах жены счастливую улыбку, какой давно уже не замечал я…
… И вот, день, вернее, вечер настал… Как преобразилась наша «жилплощадь». Кипы моих желтокоричневых папок куда-то исчезли, и стало разом просторнее. На столе сияла снежной белизной какая-то не промененная на масло скатерь; появились, хоть и разнокалиберные, но все же рюмки…
— Не из чашек же вам хлебать… по-советски!
— Молодец, жена! Водка рюмочку любит. Это верно!
По середине стола, в ведре, обернутом зеленой бумагой, красовалась она, увешанная драгоценностями, как идол Вишну в дэлийском святилище, она, вышедшая из-под запрета по неисчерпаемой милости «отца народов» — рождественская, виноват, теперь «новогодняя» елка.
— Хороша? — ликовала жена, — скоро уж гости начнут собираться. Теперь — можно! Давайте его, тетя Клодя!
На ее подернутых ранней сединой волосах блистал лазурью итальянского буржуазного неба огромный голубой бант, а тетя Клодя поднимала ввысь своей старческой рукою распростершего помятые белые крылья… сусального ангела. Обе сияли.
— От последней своей школьной елки сохранила! Настоящий, старорежимный, царского времени…
… Лучше б меня обухом по лбу хватило или грузовик переехал бы! Каково положение? С одной стороны — детская радость жены, с другой — три определенных сексота в качестве гостей, а между ними вот этот далеко не восстановленный в своих рождественских правах сусальный ангел, да еще царского времени! Из такой ситуации никакая диалектика не вызволит.
Я — не Тригве Ли и ООНовских разговоров вести не умею. Пришлось итти, как говорят, «в сознание» даже без соответствующих инъекций.
— Понимаешь, милая… ангел абсолютно не приемлем! Пойми, среди гостей есть ненадежные. Даже более того — сексоты. Меня предупредили… из верных источников…
— Кто?
Я назвал своих друзей, но об ее дяде все-таки промолчал.
Две больших, круглых слезы выкатились из ее глаз.
— Проклятые! И сюда влезли! Ну, погоди ж ты! Ничего не будет! Выноси елку! — Лазурный бант полетел на пол…
— Но пойми! Успокойся! Ведь сейчас гости придут… Скандал… мое положение.
С минуту длилось молчание. Я видел, как слезы, наполнявшие только что лучистые глаза жены, ушли куда-то вглубь, губы сжались…
— Ладно. Пусть елка остается! Уберите бант, тетя. Все будет, как следует, но…
Я знаю женино «но», и в таких случаях не дискуссирую. Кроме того в дверь уже кто-то стучался. Но елка без завершения! Нет, это невозможно, это не умещалось в моем логически-плановом мозгу. К тому же могут заметить отсутствие традиционной звезды, криво истолковать, обвинить в саботаже…
Необходимо хоть чем-нибудь заблокировать зияющий прорыв. Я схватываю первый попавшийся вызолоченный картонаж, разрываю его низ и насаживаю на торчащий верх елки… И было во-время: гости уже входили.
Дальше все шло, как по маслу: жена была мила и любезна, тетка — хлопотлива и суетлива, гости любовались елочкой, хвалили ее убранство. Профессор — лауреат милостиво осмотрел ее с верху до низу и даже заинтересовался возглавлением.
Борис Николаевич Ширяев (1889-1959) родился в Москве в семье родовитого помещика. Во время первой мировой войны ушел на фронт кавалерийским офицером. В 1918 году возвращается в Москву и предпринимает попытку пробраться в Добровольческую армию, но был задержан и приговорен к смертной казни. За несколько часов до расстрела бежал. В 1920 году – новый арест, Бутырка. Смертный приговор заменили 10 годами Соловецкого концлагеря. Затем вновь были ссылки, аресты. Все годы жизни по возможности Ширяев занимался журналистикой, писал стихи, прозу.
Издается новый расширенный сборник итальянских эссе самого известного писателя «второй волны» эмиграции, прославленного книгой-свидетельством о Соловецком лагере «Неугасимая лампада», написанной им в Италии в лагерях для перемещенных лиц, «Ди-Пи». Италия не стала для Б. Н. Ширяева надежным убежищем, но не могла не вдохновить чуткого, просвещенного и ироничного литератора. Особый для него интерес представляло русское церковное зарубежье, в том числе уникальный очаг православия – храм-памятник в Бари.
Автобиографическая повесть по мотивам воспоминаний автора о жизни на оккупированном фашистами Кавказе.
В феврале 1945 года Ширяев был откомандирован в Северную Италию для основания там нового русского печатного органа. После окончания войны весной 1945 года Борис Ширяев остался в Италии и оказался в лагере для перемещённых лиц (Капуя), жизни в котором посвящена книга «Ди-Пи в Италии», вышедшая на русском языке в Буэнос-Айресе в 1952 году. «Ди Пи» происходит от аббревиатуры DPs, Displaced persons (с англ. перемещенные лица) — так окрестили на Западе после Второй мировой войны миллионы беженцев, пытавшихся, порой безуспешно, найти там убежище от сталинских карательных органов.
Один из самых видных писателей «второй волны» эмиграции Борис Николаевич Ширяев (Москва, 1889 – Сан-Ремо, 1959), автор знаменитого свидетельства о Соловецком лагере, книги «Неугасимая лампада», много и ярко писал на исторические темы. В настоящем издании впервые и максимально полно собраны его статьи по русской истории – от становления Древней Руси до послевоенной эпохи. Писатель ставил своей целью осветить наиболее важные моменты развития нации, защищая павшую Империю от критических нападок. Тексты, собранные из труднодоступной эмигрантской периодики, издаются впервые в России и сопровождены научным комментарием.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Генерал Георгий Иванович Гончаренко, ветеран Первой мировой войны и активный участник Гражданской войны в 1917–1920 гг. на стороне Белого движения, более известен в русском зарубежье как писатель и поэт Юрий Галич. В данную книгу вошли его наиболее известная повесть «Красный хоровод», посвященная описанию жизни и службы автора под началом киевского гетмана Скоропадского, а также несколько рассказов. Не менее интересна и увлекательна повесть «Господа офицеры», написанная капитаном 13-го Лейб-гренадерского Эриванского полка Константином Сергеевичем Поповым, тоже участником Первой мировой и Гражданской войн, и рассказывающая о событиях тех страшных лет.
Маргарита Геннадьевна Родионова. Девчонка идет на войну. Повесть. Изд.1974г. Искренняя, живая повесть о "юности в сапогах", о фронтовых буднях, о любви к жизни и беззаветной верности Родине. Без громких слов и высокопарных фраз. От автора: Повесть моя не биографична и не документальна. Передо мной не стояла цель написать о войне, просто я хотела рассказать о людях, смелых и честных, мужественных и добрых. Такими я видела фронтовиков в годы моей юности, такими вижу их и сейчас. Эта книга — дань уважения боевым товарищам, которые с черных лет войны по сей день согревают жизнь мою теплом бескорыстной и верной фронтовой дружбы.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
В августе 1942 года автор был назначен помощником начальника оперативного отдела штаба 11-го гвардейского стрелкового корпуса. О боевых буднях штаба, о своих сослуживцах повествует он в книге. Значительное место занимает рассказ о службе в должности начальника штаба 10-й гвардейской стрелковой бригады и затем — 108-й гвардейской стрелковой дивизии, об участии в освобождении Украины, Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии. Для массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.