Я была Алисой - [87]
Я задумалась над приглашением. Реджи действительно встречал его несколько лет назад. Он сказал, что мистер Доджсон вел себя довольно странно и все пялился на него, по выражению Реджи, «как будто у меня на голове были панталоны!».
Ответ я отложила на потом. Когда же мы прибыли в Оксфорд и наше семейство в последний раз собралось под крышей дома декана, я не могла заставить себя пойти на чай, стоило лишь только подумать о вежливой формальности и времени, которое все это займет. Тем не менее однажды утром я вышла с мальчиками на улицу под предлогом посещения могилы Эдит. Но перед тем мы пересекли двор колледжа и поднялись по узкой лестнице.
Прежде чем постучать в дверь с выцветшей надписью «Его преподобие Ч. Л. Доджсон», я повернулась к сыновьям — те в одинаковых матросках беспокойно переминались с ноги на ногу. Шарфик Рекса уже развязался, и я наклонилась, чтобы поправить его.
— Пожалуй, лучше не говорить бабушке, что мы сюда приходили, — объявила я с деланной беззаботностью.
— Почему? Разве она не любит мистера Доджсона? — удивился Кэрил, растягивая пояс своих брюк, будто бы ему слишком тесных. Неужели он успел вырасти за ночь?
— Не тяни. Да, бабушка не очень любит мистера Доджсона. — Мне вдруг пришло в голову, что честность, несмотря на мое нынешнее лукавство, в данном случае лучшая политика.
— Так ты хочешь, чтобы мы обманули бабушку? — Алан всерьез забеспокоился. На его щеках проступили два багровых пятна, а темные глаза внимательно вглядывались в мое лицо.
— Нет, не совсем… Просто не поднимайте этот вопрос, и все. И тогда вам… нам… не придется ее обманывать. — Я вдруг занервничала и ужасно разозлилась на себя. Что такого, если после стольких лет я решила привести своих сыновей к старому другу? И все же, оказавшись под крышей дома декана, где на торжество в честь папиного ухода в отставку собралось множество детей и внуков, я не могла не вспомнить старые привычки. Так, накануне я вдруг поймала себя на том, что спорю с Иной, кому достанется самое большое печенье к чаю.
— Я не скажу, мама, — заговорщицки улыбнулся Рекс, — потому что понимаю тебя. В конце концов, я от тебя тоже многое скрываю.
— Спасибо… что? Что ты имеешь в виду?
Вместо ответа Рекс протянул руку и постучал в дверь. Я смерила его гневным взглядом и попыталась пригладить его вихры, но тут горничная открыла дверь.
За день до этого я посылала записку, посему мистер Доджсон вышел нам навстречу и стоял за спиной у горничной. Взволнованный, он провел нас в гостиную. Мистер Доджсон был, как всегда, в черном старомодном сюртуке, который носил еще в молодости, — но теперь весь седой. Голос его стал тонким, и слух, как видно, еще больше ухудшился.
— Очень п-приятно снова вас видеть. Ра-располагайтесь, чувствуйте себя как дома. О… а как я рад познакомиться с вашими де-детьми!
И вот я снова очутилась здесь, в его комнатах, теперь совершенно взрослая, в сопровождении уже не сестер, а сыновей. Как же давно это было, целая жизнь прошла. И все же, закрыв глаза, я снова увидела нас троих: Ину, Эдит и себя, в одинаковых коротких платьицах с широкими юбками — какими нелепыми они казались сейчас! — в кружевных панталончиках, с чудными старомодными зонтиками.
А если зажмуриться, то можно увидеть еще и его, каким он был тогда… но нет. Довольно воспоминаний о детстве, которое прошло рядом с этим человеком. Я и от прочих воспоминаний не знала куда деться. Поэтому оставила глаза открытыми и продолжила наблюдать за мистером Доджсоном.
Вместо того чтобы наклониться и пожать руки мальчикам, он стоял столбом, заложив руки в перчатках за спину, и, когда я представляла ему детей, осторожно кивал каждому. Причем Кэрил учтиво, словно при дворе, поклонился.
— Так, значит, это вы написали о маме книжку? — весело спросил Рекс.
Мистер Доджсон кивнул, но развивать тему не стал.
— По-моему, книга вышла очень даже неплохая, хотя я вообще-то читать не люблю. — Алан, засунув руки в карманы брюк, поднял нос вверх, точь-в-точь как Реджи. — Жаль, что в ней, кроме крокета, не описываются никакие игры. Вот бы вам там описать матч в поло. Так, было бы лучше.
— Я… поло? — Мистер Доджсон, явно сбитый с толку, растерянно моргая, посмотрел на меня. Неужели он успел отвыкнуть от откровенных детских разговоров?
— Алан! — вскинулась я на сына. — Это невежливо.
— Ну, я же сказал, книга хорошая. — Сообразив, что оплошал, Алан залился краской. — Простите, сэр. Примите, пожалуйста, мои извинения.
Мистер Доджсон ничего не ответил. Он просто продолжал стоять, пристально взирая на моего сына, пока Алан, все еще красный, не отвернулся, сделав вид, будто заинтересовался каким-то желтовато-зеленым растением на столе.
Мистер Доджсон приблизился к окну и стал возиться с жалюзи, пытаясь их поднять. (В комнате было чрезвычайно темно и пыльно, и я отметила про себя, что перед уходом следует сказать об этом горничной.) Жестом велев мальчикам сесть, я подошла к окну и дотронулась до руки мистера Доджсона, боровшегося со шнурком. С удивлением я обнаружила, что он дрожит, и тогда я поняла, что мистер Доджсон боится. Точно так же, как я тогда в библиотеке с Рексом.
Каждый день бесчисленное множество людей проходит через Центральный вокзал города Нью-Йорка, мимо информационного стенда и через «шепчущую галерею» со знаменитыми часами. У каждого человека своя уникальная судьба. Лучшие авторы романтических бестселлеров, вдохновившись культовым памятником архитектуры, создали десять историй, действие которых происходит в один и тот же удивительный день – великий день мира, первый после окончания Второй мировой войны. Это время неопределенности, надежды, перемен и жажды возрождения и любви.
Легендарный «Ритц» – место, в котором властвуют шик и роскошь. В его стенах любая женщина чувствует себя красивой и элегантной, а каждый мужчина становится неотразимым. Хемингуэй, Фицджеральд, Коко Шанель и чета Виндзор – знаменитые гости, которых принимают блистательные супруги Бланш и Клод Аузелло. Кажется, что жизнь этой пары – праздник, который никогда не закончится, но июнь 1940 года приносит страшные перемены и новых постояльцев… «Ритц» – бессменный символ парижского лоска – становится штаб-квартирой нацистов.
Большую часть жизни Энн Морроу, жена известного летчика Чарльза Линдберга, провела в тени славы мужа. Она посвятила ему себя, была его вторым пилотом, женой и другом. Их брак был насыщен головокружительными взлетами и разрушительными падениями. Но могла ли Энн подумать, что ее любящий муж, ее опора, отец ее детей, все эти годы вел двойную жизнь?!
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
Шестнадцатилетний Уилл Хеллер по прозвищу Ёрш — новый спаситель человечества?!В этом уверен и сам он, и его Мария Магдалина — подружка по имени Эмили.Психоз? Ведь не зря Уилла только что выписали из клиники!Или?..Какие времена — такие, извините, и спасители.Уилл и Эмили спускаются в мир нью-йоркской подземки.Все глубже во мрак, все дальше от света и разума…Все дальше в мир изощренных фантазий и причудливых видений…Все ближе к спасению нашего погрязшего во зле мира?
Уильям Фолкнер имел интересное литературное хобби: он любил детективы. Причем эта страсть к криминальному жанру не исчерпывалась любовью к чтению: мастер создал увлекательный детективный цикл о Гэвине Стивенсе – окружном прокуроре, южном джентльмене и талантливом детективе-любителе – и его юном «докторе Ватсоне», племяннике и воспитаннике Чарлзе Маллисоне. Цикл, в котором свойственная великому писателю глубина психологизма соседствует с острыми, захватывающими сюжетами, достойными лучших мастеров детектива.Впервые сборник издается в полном составе.
Зельда Фицджеральд.Одна из самых красивых и ярких женщин «эпохи джаза».Жена и муза крупнейшего писателя «потерянного поколения».Ее имя стало символом экстравагантности и элегантности.История жизни Зельды Фицджеральд овеяна столькими легендами, что понять, какой она была на самом деле, очень сложно.Тереза Энн Фаулер совершила невозможное — дала «подлинной» Зельде рассказать собственную историю!