Я была Алисой - [83]

— Думаю. И потом, долго это не может продлиться! Один малый в клубе говорит, что сами немцы ненавидят кайзера, и скорее всего у них там начнется гражданская война.

— Правда? — Я в это не верила. Подобное утверждение было похоже на те слова, которые мужчина говорит женщине, лишь бы успокоить ее. Но мне так хотелось поверить, что я все равно кивнула, пытаясь убедить себя в этом.

— Правда. Почему бы тебе не заказать себе новое платье, или шляпку, или еще что-нибудь? Это тебя немного взбодрит. — Он просиял, радуясь, что нашел средство от моих страданий.

Мне не удалось подавить вздох.

— К сожалению, вряд ли покупка нового наряда остановит кайзера от нападения на Россию.

— А я и не говорил, что остановит, — проворчал Реджи, и на его лице отразилось уныние.

Я почувствовала досадный укол совести. Реджи был очень добр. Он по-своему, бесхитростно, как умел, пытался отвлечь меня от тревожных мыслей.

— Но все равно спасибо тебе. Пойду поговорю с поварихой относительно ужина, а потом у меня встреча с комитетом по поводу шоу цветов. Как ты думаешь, к тому времени ничего не случится? Мне бы ужасно не хотелось отменять его. Сельчане ждут не дождутся, когда смогут провести день в Каффнеллзе, осмотреть владения. Это для них такой подарок.

— Да разрази меня гром, если я позволю этому старому фрицу отменить мое цветочное шоу! Нет, не волнуйся. Мы все равно проведем его, что бы ни случилось. И вряд ли вообще что-то случится. Не беспокойся так, а то у тебя опять между бровей появилась эта морщина. Не могу же я спокойно смотреть, как волнуется моя девочка, правда?

— Правда. Заказать на ужин баранину?

— Отлично!

Я поднялась из-за стола и направилась к двери, однако, дойдя до нее, остановилась. Угрызения совести продолжали меня терзать, и я чувствовала, что это надолго. Развернувшись, я быстро подошла к мужу и поцеловала его в щеку. Он поднял на меня карие глаза, в которых сначала отразилось удивление, а потом удовольствие.

— По какому поводу, миссис Харгривз?

— Мне не нужен повод, чтобы поцеловать мужа, — обиделась я, но все равно улыбнулась, невольно тронутая тем, как много радости доставила ему эта малость.

— Я не жалуюсь, вовсе нет, — буркнул он, с удовлетворенной улыбкой на лице потянувшись за газетой.

Развернувшись, чтобы уйти, я подумала, не стоит ли мне поклясться — не заключить ли сделку с Господом? — быть впредь с мужем помягче. Ведь ему в конце концов так мало нужно, ничего такого, чего бы я не могла ему подарить.

Но в следующую минуту вспомнила, что Господь не слишком тщательно выполнял условия сделки со своей стороны. И кайзер, бесспорно, прекратит свои вызывающие выходки. Ведь они с царем и королем Георгом как-никак двоюродные братья. Сделки и клятвы — удел слабых и рассеянных. Они не для меня.

Не обернувшись, я вышла из столовой, и, пока уверенно шествовала по холлу, слуги при виде меня прижимались к дверям, уступая путь. Мне не терпелось поскорее услышать объяснения поварихи по поводу вчерашней оленины. Мясо было ужасным — сухим и жестким, как старая соломенная шляпа. Если она собирается сделать сегодня то же самое с бараниной, не исключено, ей стоит подыскивать себе другое место.

— Рекс, ну что ты так накинулся на суп? У тебя впереди еще несколько блюд. Разве в Канаде едят не так, как у нас?

— Мама, прошу тебя. Неужели и дня нельзя прожить без твоих упреков в адрес бедного доминиона? Ты, кстати, единственная за этим столом, кто никогда там не был.

— Мне вовсе не обязательно присутствовать в каком-то месте, чтобы составить о нем свое мнение. Краснокожие, деревья и медведи… Не вижу, что может быть привлекательного в этой стране и зачем тебе проводить там столько времени.

— Ну все, мама села на любимого конька, — подначил меня Алан.

Теперь, сменив свою устрашающую военную форму на простой костюм с галстуком, он снова стал похож на моего мальчика. Его мягкие, неуложенные волосы падали ему на глаза.

— С нами обедает королева Алиса, — подколол меня Кэрил, с отсутствующим видом доставая из кармана пачку сигарет, но, поймав мой неодобрительный взгляд, покорно убрал их назад.

Домой на шоу цветов приехали все три мальчика — редкое событие в те дни. По долгу службы в стрелковой части Алан жил вдали от нас и не всегда, будучи в отпуске, мог приехать в Англию. Поэтому его нынешний приезд (мой высокий темноволосый мальчик больше всех походил на меня; в его глазах я видела себя) стал для нас особой роскошью.

Рекс, вылитый отец, занимался бизнесом и имел офисы в Канаде, где и проводил большую часть времени. Однако и он тоже в конце этого июля не поленился приехать домой. Я была счастлива видеть Рекса, хотя и скрыла свою радость, выказав неодобрение по поводу его жесткой бороды, которую он отращивал, и грубой одежды (будто во всей Канаде нельзя сыскать приличного портного). Я, конечно же, знала, почему он дал себе труд приехать. Домой его привели разговоры о войне, а вовсе не перспектива сидеть возле меня на подиуме, когда я буду вручать главный приз старому Смитсону за его чудесные азалии.

Что до Кэрила, то я не могу сказать с уверенностью, чем он занимался вдали от нас. Мой младший сын брался за многое и ни в чем не преуспел. Он жил в Лондоне, приезжал домой на выходные, часто в сопровождении не очень подходящих друзей, каких-нибудь художников или музыкантов. Кэрил был ниже ростом и худощавее братьев, с волосами какого-то неопределенного, мышиного цвета, не имевшими ничего общего с золотисто-каштановыми, как у Рекса, или черными, как у Алана. В общем, он выглядел их бледной копией вплоть до геройских маленьких усиков. Видимо, руке, создававшей его, не хватило твердости, и он получился каким-то незавершенным. Я признавала это, как и то, что именно я ответственна за его появление на свет.