Я был там - [10]

Помимо этой узкоколейки, частенько мы наведывались и на большую железную дорогу. В тупике почти всегда стояли товарные вагоны, и нам нравилось дергать за проволоку, проходящую под каждым вагоном, и выпускать сжатый воздух из их резервуаров, а когда вагоны трогались, мы успевали подложить на рельсы гвоздики, которые у нас всегда были в карманах. Из этих гвоздиков после прохождения по ним вагонов получались почти готовые ножички.

КАК ИЗВЕСТНО, МАЛЬЧИШКИ ВСЕХ ПОКОЛЕНИЙ ВСЕГДА ИГРАЛИ В ВОЕННЫЕ ИГРЫ. С ТОЙ ТОЛЬКО РАЗНИЦЕЙ, ЧТО В ТЕ ДАЛЕКИЕ ГОДЫ ДРАЛИСЬ НА ШПАГАХ И САБЛЯХ, СТРОИЛИ РАЗЛИЧНЫЕ КРЕПОСТИ И УКРЕПЛЕНИЯ И БРАЛИ ИХ В РУКОПАШНОМ БОЮ.

По мере развития военной техники менялись и игры. У нас уже появились «винтовки» и «пулеметы», «гранаты», «танки» и «самолеты». Помимо регулярных войск появились и «партизанские отряды». Одной из партизанских операций было закладывание «мин» на тропах, проходящих по поселку. Минами являлись ямы, выкопанные на тропинках, заложенные тонкими прутиками, прикрытые сверху тонким слоем земли и для маскировки аккуратно утрамбованные. Сидя в засаде, мы с замиранием сердца ожидали свою жертву. Когда кто-то попадался в эту западню, нашему ликованию не было конца, несмотря на то, что частенько жертва, угодившая в эту яму, изрекала в наш адрес совсем не ласковые слова и в этих словах очень часто почему-то упоминалась мама. «Штаб наших войск» находился в шалаше, в парковой зоне поселка. Строили его и командовали нами мальчишки более старшего возраста. Напротив нашего дома находилась какая-то воинская часть. Их казарма занимала почти весь первый этаж соседнего дома. Стекла в окнах, выходящих на улицу, зачем-то были закрашены наполовину белой масляной краской. Иногда солдаты расставляли около дома, фактически в нашем дворе, различные препятствия, развешивали на столбах соломенные куклы и проводили тренировки. Ползали по-пластунски, пролезали и перепрыгивали через различные препятствия и беспощадно протыкали штыками развешенные на балках соломенные куклы. Несмотря на бесконечную брань командиров, проводивших эти учения, мы, мальчишки, старались как можно поближе подобраться к солдатам и, словно мартышки, повторяли их движения, так же бегая и ползая на животе и протыкая палками воображаемых противников. Насмотревшись на эти учения, все эти упражнения мы старались внедрить в свои игры в лесопарке. Место для игр было просто идеальное: огромные сосны, высокая трава, небольшие овражки и возвышенности, рядом Нева, сверкающая своими водами, словно рыбьей чешуей. Во время войны именно в этих местах залегали наши солдаты, отбивая атаки фашистских войск. С полной уверенностью можно сказать, что мы, мальчишки тех лет, первыми освоили и оценили здешние овражки, бугорки и ямочки. На наше счастье, в то время не свистели над нами пули, не взрывались гранаты и не фыркали осколки от бомб и снарядов. Укрытия были настолько хороши, что иногда приходилось искать «противника» чуть ли ни часами.

Однажды, во время одной из таких игр, я так запрятался, что меня уже устали искать, и, если бы не сестренка, которая все время меня преследовала, стараясь везде быть со мной, меня бы так и не нашли. Она видела, куда я прятался, и со слезами и воплями «Гениська» выдала меня. Когда я вылезал из укрытия, моей злости не было конца за такое коварное предательство. Все то время, которое нам довелось прожить вместе, начиная с того момента, как она начала ходить и что-то соображать, она все время увязывалась за мной. Куда бы я ни шел, она следовала за мной, во что бы я ни начинал играть, и она тут как тут. Если я садился играть на гармони, она подходила ко мне, клала свою руку на мою коленку и начинала приседать, стараясь попасть в такт музыке. Разница у нас с ней в три года, но я помню, как мать увозили в роддом на «скорой», как мы с отцом ходили к этому дому, расположенному на берегу Невы, окруженному большими деревьями. Когда сестру привезли домой и положили завернутый в одеяло сверток поперек оттоманки, я не сразу понял, что это не просто одеяло, а очередной член семьи. Вставая на цыпочки, стоя на полу, я старался рассмотреть содержимое странного пакета. Ничего не увидев, потянул сверток на себя, и если бы в этот момент рядом не оказались взрослые, то могло бы произойти несчастье.

ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ГОДА НЕСЧАСТЬЕ ВСЕ-ТАКИ ПРОИЗОШЛО: НАЧАЛАСЬ ВОЙНА, РАЗМЕТАВШАЯ ВСЮ НАШУ СЕМЬЮ ПО РАЗНЫМ СТОРОНАМ СТРАНЫ, И МЫ С СЕСТРОЙ МНОГО ЛЕТ НИЧЕГО НЕ ЗНАЛИ ДРУГ О ДРУГЕ. РАССТАВШИСЬ МАЛОЛЕТНИМИ ДЕТЬМИ, ВСТРЕТИЛИСЬ УЖЕ БУДУЧИ ВЗРОСЛЫМИ.

Кроме двора и лесопарка мы, мальчишки тех лет, любили носиться по крышам близлежащих сараев, заглядывая и в сами сараи, которые были не закрыты на замок и доступны для свободного посещения. Некоторые только строились, и поэтому стены имели дыры, через которые мы перелезали из одного сарая в другой, минуя двери. Однажды я, желая перебраться из одного сарая в другой, попытался воспользоваться такой брешью в стене и попал в капкан. Просунул голову в проем между досок и, убедившись в том, что дальше мне не пролезть, попытался вытащить ее назад. Доски почти вплотную охватывали мою шею. И сколько бы я ни крутил головой, она никак не хотела вылезать из западни. Чем сильней я пятился назад, тем плотней доски сжимали мою шею, не давая вытащить голову. Поняв, что мне самому из этой дыры не вылезти, я начал звать на помощь. Сначала тихим скулящим голосом, потом громким отчаянным воплем. Рыдая горькими слезами, я представлял себе, что меня никто тут не найдет и я останусь здесь, зажатый между досками, навсегда. Прибежавшие на крик, мои товарищи не сумели раздвинуть доски, и только взрослые сумели освободить меня из плена.