Я буду просто наблюдать за тобой - [19]
Мак решил не обсуждать этот вопрос с Меган, пока он не расспросит сегодня вечером Кайла и не обдумает все в спокойной обстановке. Но кое о чем ему все же пришлось ее спросить:
— Мег, прости меня, но есть ли какая-нибудь, хотя бы самая ничтожная, вероятность того, что этим утром вам звонил ваш отец?
— Нет, нет. Я бы узнала его голос. И мать бы тоже. Голос, который мы слышали, был каким-то неестественным и больше походил на компьютерный, но в то же время это не был синтезатор речи.
— Он сказал, что у него неприятности.
— Да.
— И записка в кармане пострадавшей женщины была написана его рукой?
— Да.
— Упоминал ли когда-нибудь ваш отец кого-либо по имени Анни?
Меган уставилась на Мака.
«Анни!» — Ей вспомнилось, как, поддразнивая, отец называл ее Мег… Мегги… Меган Анн… Анни… и ужаснулась при мысли о том, что Анни всегда было ее домашним именем.
18
Во вторник утром из окна своего дома в Скоттсдале, Аризона, Фрэнсис Грольер наблюдала, как первые отблески света начинают обозначать вершины гор Макдауэлл. Она знала, что затем этот свет усилится, станет ярким и будет непрерывно менять свои тона, оттенки и цвета, многократно отражаясь от горных массивов.
Она повернулась и прошла к окнам, выходившим на задний двор. Дом располагался на краю индейской резервации Пима, и из него открывался вид на дикую пустыню, бесплодную и голую, заканчивающуюся горами Кэмелбэк. Над пустыней и горами в эту минуту стояло таинственное темно-розовое сияние, предшествующее восходу солнца.
В свои пятьдесят шесть лет ей удавалось каким-то неведомым образом сохранять в себе девическую взбалмошность, которая вполне сочеталась с ее тонким лицом, копной густых седеющих волос и большими притягательными глазами. Она никогда не беспокоилась о том, чтобы прятать свои глубокие морщины вокруг глаз и рта под слоем косметики. Высокая и стройная, она удобнее всего чувствовала себя в брюках и свободных блузах. О ней, избегавшей известности, тем не менее, знали в мире искусства, как о скульпторе, которому больше всего удавались человеческие лица. Точность, с которой она схватывала их скрытые выражения, была отличительной чертой ее таланта.
Уже давно она приняла решение и без сожаления придерживалась его. Такой образ жизни вполне устраивал ее. Но теперь…
Ей не следовало рассчитывать, что Анни поймет ее. Она не должна была говорить ей. Анни выслушала ее горькие признания с расширенными от потрясения глазами, затем пересекла комнату и намеренно толкнула подставку с бронзовым бюстом. Фрэнсис в ужасе вскрикнула, но Анни выскочила из дома, села в машину и уехала. В тот вечер Фрэнсис пыталась позвонить дочери на ее квартиру в Сан-Диего, но услышала только автоответчик. Она звонила всю неделю, и каждый раз натыкалась на автоответчик. Анни как будто исчезла навсегда. В прошлом году, когда расстроилась ее помолвка с Грегом, она уехала в Австралию и вернулась только через полгода.
Непослушными пальцами, отказывающимися подчиняться сигналам мозга, Фрэнсис вновь принялась кропотливо восстанавливать созданный когда-то собственными руками бюст отца Анни.
С самого начала, как только она вошла в кабинет в два часа дня во вторник, Меган почувствовала перемену в поведении доктора Джорджа Маннинга. В воскресенье, когда она делала репортаж о встрече бывших питомцев, это был располагающий, услужливый и гордый своими деяниями человек. Вчера, когда она договаривалась по телефону о встрече, он был полон оптимизма. Сегодня же доктор выглядел на все свои семьдесят лет. И ни днем меньше. Здоровый розовый оттенок его лица, отмеченный ею ранее, теперь сменился серой бледностью. Рука, которую он ей протянул, слегка подрагивала.
Этим утром, отправляясь в Уэстпорт, Мак настоял на том, чтобы она позвонила в больницу и справилась о состоянии матери. Ей ответили, что миссис Коллинз спит, и что давление у нее заметно понизилось и находится теперь в пределах нормы.
Мак. Что она увидела в его глазах, когда он прощался с ней? Как обычно, он слегка прикоснулся губами к ее щеке, но взгляд его был другим. Что это было? Жалость? Но она не хотела, чтобы ее жалели.
Накануне она прилегла всего на пару часов, чтобы хоть немного сбросить отупляющую усталость. Затем она долго стояла под горячим душем, который слегка помог унять ломоту в плечах. Из одежды предпочтение было отдано темно-зеленому костюму с облегающим жакетом и удлиненной юбкой. Ей хотелось выглядеть наилучшим образом. Она обратила внимание, что взрослые на встрече в клинике Маннинга были изысканно одеты. Это не вызывало удивления: если люди могли позволить себе потратить от десяти до двадцати тысяч долларов за попытку завести ребенка, то доходы у них, наверняка, были немалые.
В фирме на Парк-авеню, где она начинала свою карьеру юриста, требовали являться на службу только в строгом костюме. Работая репортером на радио, а теперь на телевидении, она обратила внимание, что люди, у которых берешь интервью, становятся более откровенными, когда они видят некоторое сходство с тобой.
