Я буду ездить на Форде - [18]

– Можно, – говорит, – только ты мне сначала свой покажи.

– Как, сейчас? – растерялся я.

– А когда же еще? – отвечает.

Пока я ширинку расстегивал, доставал, он как каменный стал, аж звенит. От напряжения на кончике капелька выступила. Аккуратно так, двумя пальцами, сняла она эту капельку, посмотрела на нее:

– Вот теперь вижу, что ты не больной…'

– Знаешь, – сказал я Сашке, дослушав его очередную историю, – я, пожалуй, домой поеду. Назад, в теплые края. На улице ноябрь, полярная ночь начинается. Всё, что хотел здесь узнать, я узнал, всё, что хотел увидеть – увидел. Или почти всё. Со спиннингом на семужий ручей – не получилось. Лицензия шесть рублей стоит. Когда сезон был, я вагон с помидорами разгружал, чтобы с голоду не помереть. Какая тут рыбалка. А сейчас уже поздно.

Я, как увижу в кино среднерусскую природу, так сердце щемит. Зеленые поля, синее небо, высокие, прямые деревья. Сидишь и думаешь: живут же люди! А здесь? Серое небо, серая земля, деревьев совсем нет, какие-то скрюченные уродцы стоят. Воздух пустой, как пахта. Не могу больше. Беру расчет и уезжаю.

– Уезжай, – сказал Сашка, – но если писать мне не будешь, я к тебе приеду, и ты получишь один раз в лоб и один – по шее. А я здесь останусь. Попробую свою нишу найти. Самое трудное – квартирный вопрос решить. Дальше будет легче. Голова и руки у меня есть, деньги зарабатывать умею, остальное приложится. Обживусь, разбогатею, 'Форд' себе куплю.

– Почему 'Форд'? – удивился я. – Смотри, какие 'Вольво' у шведского консульства стоят. Передние бамперы, как нижние челюсти выпятили, – мрачные, серьезные.

– Да разве 'Вольво' – это фирма. – возразил Сашка. – Сколько они автомобилей выпускают? По сравнению с 'Фордом' – десятую часть. А конвейер кто изобрел? Заводы 'Форда' и в Европе, и в Америке, и в Австралии. 'Вольво' – это несерьезно.

Забегая на четверть века вперед, хочу некоторым образом подтвердить Сашкины слова. Сороковая серия у 'Вольво' – не что иное, как слегка 'переодетые' 'Мицубиси Харизма', а сменят их новые, на платформе 'Форда Фокус'. Различаться они будут, главным образом, по фирменной эмблеме и решетке радиатора. Как говорят 'новые русские': 'Это не критично'.

– Я слышал, – продолжал Сашка, – в каждом мужике сидит комплекс 'приехать в свою деревню на 'Мерседесе''. Не знаю, почему, но у меня не 'Мерседес', а 'Форд'. И в свою деревню ехать не хочется. В жизни у меня всякое было и неизвестно еще, что будет, но в одном я абсолютно уверен – когда-нибудь я буду ездить на 'Форде'!

Тогда я еще не понимал, что не о машине Сашка мечтает, а о счастливой, свободной и независимой жизни, какой никогда ни у кого и нигде не бывает.

Форд 'Фиеста'

Это я езжу на 'Фиесте'. Но всё По-порядку.

Первое, что делает аусзидлер, приехав в Германию – покупает автомобиль. Еще на 'шпрахи' (так они называют курсы по изучению немецкого) не оттоптал, еще ни пфенига не заработал, а уже стоит около хайма ржавый 'Пассат' или мятая 'Ауди'. И каждый вечер, очумев на 'шпрахах', проветривает аусзидлер мозги, дышит свежим никотином и, отставив ногу, гордо смотрит на воплотившуюся мечту.

Второй этап наступает, когда 'шпрахи' заканчиваются, и настоящий аусзидлер (о других и говорить не стоит) идет работать. По статистике в Германии четыре миллиона безработных, но из них миллион – с прежней работы уволившихся, а на новом месте приступающих с первого числа. Еще миллион – не желающих работать ниже своей квалификации. Оставшиеся два миллиона не хотят работать вообще, потому что на пособие по безработице можно вполне неплохо жить. Так что, неквалифицированная работа имеется всегда. Литейный цех, стройка, старенький грузовик – обычные места работы аусзидлера. Три месяца испытательного срока пролетают без проблем, и, закрепившись на рабочем месте, аусзидлер цапает с разбега 'крутую тачку', самое малое, тысяч за тридцать. Еще живет в хайме и будет следующие полтора года ютиться в одной комнате с женой и двумя детьми. Конечно, в любой момент можно обратиться к маклеру и, покопавшись неделю-другую в предлагаемом изобилии, выбрать квартиру по цене и вкусу. Но аусзидлер этого не сделает, а терпеливо будет ждать очереди на дешевое социальное жилье, чтобы жить там среди таких, как он сам, в районе, где его дети станут наркоманами быстрее, чем совершеннолетними. Еще спит он с женой на двухэтажной кровати и казенных простынях, но уже рулит в шикарном 'Форде Гэлакси', гордо поглядывая на прохожих – все ли видят, на какой машине он едет. К сожалению, никому нет до него дела, у других – свои заботы. Разве что, иногда такой же брат-аусзидлер, возвращаясь со 'шпрахов', случайно, по золотым зубам, по подержанной роже или, просто, по кожаной фуражке, опознает своего и завистливо подумает: 'Богатым стал, давно в Германии живет!'.

Занятый работой, машиной, квартирой, пьянками, скандалами, отбившимися от рук детьми, несчастный аусзидлер не замечает, что его ломает и может совсем сломать другая, более важная, проблема. Выражение 'национально-культурная идентификация' звучит на его слух мудрёно, но, как говорят в нарсуде, незнание закона не освобождает от ответственности за него. Чтобы проблему хоть как-то решить, аусзидлеры придумали для себя новую национальность – 'русак'.