Я – Божья, я – Божья - [3]

Стали мы выяснять, какая у нее есть одежда, что она будет носить. От всего отворачивалась. От праздничного платья из коллекции «Барби» шарахнулась со страхом, а еще несколько дней назад была в нем на вечере по окончанию 5 класса. Но это было до ее перерождения. Итак, выяснилось, что ничего она не наденет, кроме моей длинной юбки и кофточки с длинными рукавами.

Интересно еще и то, что она чувствовала, чья это одежда. Раньше у нее были футболки и обувь, подаренные девочкой из состоятельной семьи. Я их перестирала, раньше она их носила с удовольствием, а теперь сказала: «Плохой человек носил». А когда девочки пришли ее проведать, она потом сказала, что приходила та, которая отдала футболки. Спрашиваю, чем же она плоха. А Таня говорит, что дома у них плохо и «грязи» (так звала деньги) плохие.

Про братьев сказала, что Петр много нагрешит против Бога, потом будет монахом и будет всю жизнь замаливать свои грехи; а Иоанн, если сразу отдать в Духовную школу, будет праведным, иеромонахом, и будет отмаливать род.

Физическое ее состояние зависело от нашего поведения. Например, мать с отцом сидят и разговаривают об одной женщине с работы. По нашему разумению, они ее не осуждали, а просто вроде говорят о ней. А Таня упала, дыхание ее прервалось, только крикнула: «Дайте икону!» Петр мигом принес ей икону Божией Матери. Она ею лицо закрыла и, полежав немного, сказала, что жить ей здесь оставалось несколько секунд и что ее опять спасла Богородица во славу Божию. А почему так с ней, она не говорила. Мать сама догадалась, очень уж привычен грех осуждения.

Потом Петр согрешил ропотом на отца. Какими выражениями, он нам не сказал. А у Тани отнялся язык. Она онемела и знаками показала, что Петр должен читать Канон покаянный Иисусу Христу. Петр на коленях начал читать, Таня рядом сидит и головой качает, у самой слезы в глазах. Он не кается. Тогда я ушла в другую комнату и тоже стала читать канон, помолившись перед этим. Половину прочла. Таня прибежала ко мне и шепотом, но словами говорит: «У вас получилось вместе. Господь меня простил». Вот так мы познавали силу греха.

Потом она запросилась в Дивеево к батюшке Серафиму. Сама попросила благословения у отца Тихона.

До своего перерождения она видела сон, что в лесу заблудилась, на нее напали двое мужчин, которые когда-то батюшку Серафима били, и он ее спас. Устыдил их, напомнив их покаяние. Привел ее в пустыньку, и она там ночевала. А утром батюшка вывел ее и, показав на восходящее солнце, сказал: «Иди к солнышку и дома будешь». Она пошла и нашла дорогу домой. Оказалось, что сон она помнила.

Когда стали собираться в поездку, обнаружили, что обуви у нее нет. Надо на рынок. А там она зажала лоб рукой и заплакала: «Вам хорошо, что не видите ничего. Здесь совсем нет ни одного Ангела, а бесы до облаков», и побежала. Я говорю: «Танечка, закрой глазки, я доведу тебя». А она мне: «Я же и с закрытыми глазами вижу». Так тогда с ней ничего и не купили.

И еще за эти дни два раза видела не глазами. На вокзале испугалась одного пьяного. Когда спросили, сказала, что он весь облеплен страшными бесами. А у других на плечах на одном Ангел, на другом бес. Мне говорит: «И у тебя, бабушка, сидит бес, и ты его слушаешь иногда, а Ангел в это время плачет. А у маменьки бес больше Ангела».

Видела какой-то свет над головами и говорила: «Папенька, когда ты сердишься, у тебя над головой вместо белого становится красное. А у маменьки мутно-коричневое, не прозрачное». Ей очень трудно было так жить. Потом таких видений у нее не стало совсем. И вот мы поехали в Дивеево. Было трудно, ее рвало от музыки в вагоне и в автобусах. Люди разные, и от некоторых у нее сразу температура повышалась. Но, слава Богу, наконец доехали. Только вышли из автобуса, Танюшка радостно воскликнула: «Как здесь хорошо. Вот бы все время здесь жить». Приложились к мощам, исповедовались, причастились, два раза соборовались, искупались в источниках Казанской иконы Божией Матери, батюшки Серафима. Прожили три дня (мать, брат Петр, Таня и я). После соборования Таня очень просилась вновь на Казанский источник, мы не соглашались, так как после соборования купаться не благословляют. Она настаивала со слезами. Мы повели ее хоть ноги обмыть. Пришли, а там батюшка, молодой иеромонах. Таня к нему: «Благословите, батюшка, искупаться, чтобы мне не во грех, я пособоровалась сегодня». Он спросил имя и был удивлен, что она Таня. Позднее он рассказал, что не хотел идти на источник, а ноги сами его принесли туда и это у него третья отроковица Таня в подобном состоянии. Батюшка принял большое участие в жизни Тани. Он дал нам адрес своей духовной дочери, у которой свой дом в Дивеево, и пригласил приезжать. Прошел с Таней по Царицыной канавке с молитвой сразу за игуменьей Сергией с монахинями. Таня была очень счастлива.

Встретились мы и с игуменьей Сергией. Она очень заинтересовалась и сказала, чтобы Таня приехала к ним в 16 лет, а пока ей надо чаще ходить в храм и бывать на службах. У нас заранее были взяты билеты в Москву, в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. И мы поехали далее, но чем дальше от Дивеева, тем Танюшке становилось хуже и хуже, у нее заболели ножки.