Когда матросы и мичман живые-здоровые вернулись на клипер, капитан Сундуккер сказал их командиру:
“Конечно, нехорошо обманывать наивных дикарей. Но ведь не оставалось другого выхода… К тому же, я больше не буду”.
И правда, он больше никогда не дурачил мыльными пузырями князька Татуа-Матуа. И даже не подходил к тому острову.
Эта история стала известна во многих портах. Моряки смеялись:
«Капитан Томас верен себе. Он любит пускать мыльные пузыри…» – Это они намекали на рассказы о его открытиях.
– И он никого не вызвал на дуэль?!
– Нет, конечно! Если бы даже он уложил двух-трех насмешников из пистолета, разве это было бы доказательство? Болтать стали бы меньше, но больше верить все равно не стали бы… А кроме того, тебе же известно, что капитан Сундуккер вовсе не был кровожаден…
– Да… А капитан Румб ему верил?
– Да, старый друг ему верил. Именно он посоветовал капитану Сундуккеру, как укрепить свой авторитет. «Открой, – говорит, – какой-нибудь географический полюс. И тогда уж никто не посмеет назвать тебя фантазером…»
– Но он ведь так и не открыл, да? – вздохнул Генчик.
– Увы… Когда капитан Сундуккер готовил экспедицию на Северный полюс, стало известно об успехе Роберта Пири… Позднее Фома Иванович нацелился на Южный полюс, но его опередили Амундсен и Скотт. Капитан Сундуккер от досады дергал себя за рыжие бакенбарды. В них, кстати, было уже много седины. Иногда капитан даже плакал, запершись в каюте.
Огорчали капитана не только собственные неудачи. Печально то, что никак не исчезала на Земле людская жестокость. На всем белом свете воевали: буры с англичанами, турки с греками, перуанцы с аргентинцами, племена нанда-кау с племенами кау-мамба. И так далее. А на Дальнем Востоке прогремела война России и Японии.
Кстати, к тому времени относится одна из последних достоверных историй о капитане Сундуккере… Ты не устал слушать?
– Ничуточки!
4
– Обстоятельства сложились так, что капитан Сундуккер никогда не плавал под российским флагом. Купив бригантину, он собирался сделаться русским капитаном не только по натуре, но и по документам, но не удалось. Когда он захотел вернуть себе российское подданство, вышел скандал. Какой-то чиновник паспортного ведомства (они, видимо, везде одинаковы) начал тянуть волынку и запросил колоссальную взятку. У Фомы Ивановича лопнуло терпение. «Как мыльный пузырь», – говорил он потом. Капитан обошел с тыла чиновничий стол, снял со стены большой портрет государя-императора и аккуратно поставил его в угол. А хозяина стола повесил вместо портрета на крюк. Зацепил штанами…
Представляешь, какой поднялся крик?
Конечно, потом, в жандармском отделении, капитан Сундуккер говорил, что больше не будет. И разумеется, сдержал обещание. Хотя бы потому, что этот чиновник перестал быть чиновником: с перепугу он заболел и был отправлен на пенсию – с повышением в звании и правом ношения статского мундира…
– А капитана не посадили в тюрьму?
– Нет. Заклинание «Я больше не буду» помогло и на сей раз. Фома Иванович отделался штрафом и предписанием немедленно покинуть территориальные воды Российской империи…
Русского паспорта ему так никогда и не дали. Но в душе капитан оставался Фомой Сундуковым. И однажды душа эта очень возмутилась. Дело было во время русско-японской войны. Капитан с грузом скобяных изделий шел в Шанхай и вдруг увидел, что японский миноносец в нейтральных водах остановил русский госпитальный пароход. На белом пароходе были большие красные кресты и не было оружия. Но командир миноносца потребовал, чтобы экипаж, врачи и раненые сошли в шлюпки, и собирался пустить плавучий госпиталь на дно.
Капитан Сундуккер флажками сигнального свода запросил японцев: что, мол, за безобразие? С каких это пор международные правила позволяют топить суда с красными крестами?
Командир миноносца был поражен нахальством маленького парусника. Деревянная лоханка с двумя мачтами, под каким-то непонятным колониальным флагом (не то Французская Гвиана, не то Северное Британское Борнео) смеет вмешиваться в планы военного корабля его величества императора Страны Восходящего Солнца!
Однако природная учтивость взяла в японце верх, и он приказал передать, чтобы шхуна «Ya bolshe nje budu» шла своим путем. В порт назначения. Или куда подальше…
Капитан Сундуккер вскипел. Он терпеть не мог, когда его бригантину называли шхуной. Это разные типы судов. Бригантина, считал он, гораздо благороднее и красивее.
На бригантине были подняты на грот-стеньге новые флаги: «Требую прекратить пиратскую акцию. Иначе…» Не знаю уж какими флагами обозначалось угрожающее многоточие…
Японцы для острастки пальнули из мелкого орудия – впереди по ходу сумасшедшего парусника.
Ветер был достаточно свежий. Бригантина сделала лихой поворот оверштаг, подошла ближе и подняла еще один сигнал: «Предупреждаю последний раз. Считаю до трех…» И затем вдоль фор-брам-стеньги поползли очень красивые флаги. Сначала длинный треугольный вымпел с красными и белыми вертикальными полосками, а под ним – синий прямоугольный флаг с белым косым крестом…
– Как андреевский, только наоборот!
