Я — богиня по вызову - [15]

— Фух! — слышалось сквозь дрему. — Фух! Мы еще не договорили! Фух!

Вслед за совестью прокрался стыд, помогая совести отгрызть кусок нервных клеток. Я — приличная девушка! Совесть поддакнула, а я засопела и заворочалась. Я никогда не целовалась на первом свидании! И даже на втором, потому что второго зачастую не было! «Понимаешь, ты мне действительно понравилась!», — вздыхал ухажер, которого я провожала домой в криминальном районе. «Но тут такое дело… Мне неловко будет показывать тебя друзьям. У них девчонки — модели. Понимаешь?», — рассказывал мне кавалер, опуская глаза, пока я прикидывала, что не хулиганов ему нужно бояться в темной подворотне, а меня после таких слов. Перед глазами появилось лицо бабушки: «И что с того? Мы все такие! У нас кость и душа широкая! Это у тебя семейное». Сновидения обрывались, а я отгоняла их со страшной силой, слыша, как подо мной жалобно скрипят стулья.

Утро наступило и, видимо, мне на спину, поскольку она затекла. Я попыталась встать, но утро прошло по мне, не оставив мне ни единого шанса.

— Вставай! Я голоден! — послышался голос бездны, а я сонно осматривалась по сторонам. Мрачный зал с черным мрамором стен, черепа, инкрустированные в мрамор, зловещего вида подсвечники из костей, несколько сухих венков, навевающих тоску и уныние. Костяные стулья, на которых я расположилась, жалобно проскрипели, а я зевнула и протерла глаза. Светлым пятном на веревке висело мое белье, которое я тут же проверила. Закутываясь в черный балахон, я все еще пыталась поверить в то, что я — Богиня Смерти в мире, где никто не умирает.

— Я голоден! — повторило зеркало, посылая во все стороны дымчатые флюиды. — Иди, работай!

— Я тоже, но мы с тобой, дружок, на диете, — зевнула я, глядя на несколько гробов, украсивших дальний угол зала. Ничего-ничего! Сейчас мы быстро тут порядок наведем. Я достала один из гробов, любуясь мягкой и красивой обивкой, поставила его на пол.

— Есть хочу! — нудило зеркало, пока я рассматривала мрачные картинки на стенах. Перед огромной тьмой со светящими глазами стояла тощая фигура в черном капюшоне, распростерши руки и заслоняя мир, а за фигурой прятались испуганные люди. Я мельком взглянула на себя, понимая, что я — человек надежный. За моей спиной спрячется не только мужик, но и половина населенного пункта.

— Хорошо, — пошла на хитрость бездна, пока я с грустью смотрела на следующую фреску. Люди стояли на коленях перед Смертью и протягивали ей цветы и сладости. «Сюки вы мерзкие!», — шмыгнула носом я, вспоминая, как еле спаслась от преданных фанатов, мечтающих порвать меня на сувениры. — Вот оголодаю, как выскочу, как выпрыгну. И будешь знать, как не соблюдать условия договора.

— Какого договора? — потребовала я, глядя на голодное домашнее животное.

— Я сказал договора? Случайно оговорился! — ядовито заметила бездна, чем-то подозрительно урча.

— Понятно! — я поджала губы и подошла к урчащему, как холодильник, зеркалу. — Все! Я твердо решила! Верни меня обратно!

— Обратно? — удивилось зеркало, но тут же голос стал гаденьким. — Тогда тебе нужно найти замену. Тебе нужна девушка.

— Не вопрос, — мрачно отозвалась я, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — На десять девонок по статистике есть одна смерть! Все нормально. Ищи!

— Она должна быть никчемной, никак не влияющей на судьбу своего мира, — снова гаденько продолжило зеркало, показывая мне тысячи женских лиц.

Вот зря я не голосовала на выборах. А ведь могла бы вступить в какую-нибудь полезную организацию по спасению хищной природы от еще более хищной…

— Она не должна иметь семьи, детей, — продолжало зеркало, а я тяжко вздохнула, но тут же поймала проблеск надежды. Есть столько женщин, которые еще не вышли замуж!

— Она не должна быть ни к кому привязана в том мире, — не щадило меня зеркало, пока я нервно сопела. — Ей по судьбе предначертано быть одинокой до конца своих дней.

А ведь мяукали за гаражами… Жалобненько мяукали. Надо было ловить и тащить себе!

— И самое важное. Конец ее дней наступает куда быстрее, чем она думает и рассчитывает. То есть, тебе нужна девушка, которой жить осталось несколько часов, и чтобы рядом с ней было зеркало, — в абсолютной тишине произнесла бездна, урча, как котик. — Ах, да, ты можешь это сделать только через сто лет после того, как ты стала богиней.

Настроение достигло плинтуса, пробило пол, привет Люцифер, здравствуй Жюль Верн! Тяжело вздохнув я посмотрела на оплот скорби и поняла, что скорбеть буду долго.

— Итак, с этого дня ты начинаешь вести учет всем смертям. Указываешь причину смерти, согласно справочнику, — зевнуло зеркало, а я посмотрела на пыльный справочник, который подпирал ножку стола.

Я вытащила его, сдула многовековой слой пыли и пролистала. Старые страницы рассыпались в руках, а книга едва ли не развалилась на две части. «Идиотизм». Идиотизм делился на виды: «Смотрите, как я умею!», «Да ладно, смотри как надо, сейчас сам покажу!», «Ой, да кто вам сказал, что это опасно!», «Я тыщу раз так делал!», «Здесь опасно, давайте разделимся!». Пока я критически осматривала толстый фолиант, зеркало снова заурчало, а мне вывалился целый список имен под торжественной надписью «Должны умереть сегодня».