Я беду от тебя отведу - [65]

Я быстро привыкала к метро и уже довольно хорошо ориентировалась в городе, перестав впадать в панику всякий раз, когда оказывалась в незнакомом месте. Во время поездки я часто разглядывала людей в вагоне метро. Большинство из них было поражено «сухими червями» и «летучей мышью». Если у меня было настроение и силы, то я незаметно удаляла паразитов из спящего человека. Мне нравилось смотреть, как лицо его преображается и приобретает осмысленное выражение. Чтобы никто не видел моих глаз, я, разумеется, всегда ездила в тёмных очках и могла включать свою «адскую машинку» когда мне вздумается. Иногда, правда, я не отказывала себе в маленьких шалостях, заставляя людей оглядываться от невидимых прикосновений и внушая им разные ощущения. Наверное, это не очень порядочно с моей стороны, но я помнила, что вроде бы в запретах Устава ничего подобного не числилось, и к тому же я не причиняла никакого вреда их здоровью, а тем более жизни.

Некоторые воспоминания далёкого детства, выдернутые кем-то из моей памяти, постепенно возвращались ко мне. Так, лёжа на кровати и читая учебник по лабораторному анализу, я вдруг неожиданно, но очень ясно и отчётливо вспомнила, как в детстве шутила над бабушкой. Может, мне было лет пять или меньше… Она заходила в мою комнату и закрывала шторы, а я лежала в постели и раздвигала их взглядом после того как бабушка выходила. Вернувшись с чашкой горячего молока для меня, она недоумевающе смотрела на окно и вновь задёргивала занавески.

«Разве я не закрыла шторы?» — удивлялась бабушка.

Или вот ещё странное воспоминание уже из школьного периода…

Однажды зимой в лютый мороз я села в автобус, а он почему-то отказался ехать. Не заводился мотор. Пассажиры многозначительно оглядывались на меня, перешёптываясь между собой, и водитель, зайдя в салон, строгим голосом велел мне покинуть автобус. Я осталась одна замерзать на остановке, шмыгая носом, а автобус уехал без меня.

А это? То ли сон, то ли явь.

Я сижу в чужой пустой квартире с обшарпанными стенами на коленях у какой-то незнакомой женщины — очень красивой, голубоглазой и рыжеволосой, — она гладит меня по голове и ласково говорит мне, чтобы я ничего не боялась, хотя сама выглядит довольно испуганной.

Выбрав подходящий момент, когда в комнате общежития никого не было, я провела серию экспериментов с некоторыми вещами. Впрочем, я не особенно верила в успех, но, к моему удивлению, все мои подозрения подтвердились. У меня легко получалось изменять предметы, придавать им другую форму: например, сгибать взглядом ложки или вилки, завязывать их узлом; заставлять лампочку светить более тускло или, наоборот, ярче; открывать замки дверей без ключа, и много чего ещё. Обнаружение этого факта оказалось тяжёлым и даже шокирующим открытием для меня. Возможно, кто-то другой пришёл бы в неописуемый восторг, окажись он на моём месте. Но на меня данное знание почему-то произвело угнетающее действие. Обладание дополнительными способностями, хоть и открывало мне новые возможности в материальном мире, но в то же время напрочь стирало границы дозволенного — законного, в человеческом понимании, — которые я всегда боялась перейти, не до конца доверяя своей совести.

Но самым неприятным было то, что мне часто стал сниться один и тот же страшный сон: будто в меня через стекло окна бьёт молния — прямо в голову. В этот момент я просыпалась с диким криком и будила своих соседок.

— Вы видели это? — вскрикивала я спросонок, ощупывая свой лоб и с ужасом таращась на окно, которое было абсолютно целёхоньким.

— Что ещё случилось? — раздражённо спрашивали проснувшиеся девчонки.

— Да нет, ничего… Наверное, мне просто приснилось… — бормотала я, чувствуя себя полной идиоткой.

— Тебе пора к психиатру, дорогая. Кажется, ты сходишь с ума от чрезмерного увлечения учёбой, — замечала Ольга.

— Может быть… — нехотя соглашалась я.

Мне и в голову не могло прийти, что все мои кошмары являются следствием чьего-то недружественного влияния. И даже если бы кто-то сказал мне, что это так, я вряд ли бы ему поверила.

За время учёбы я изучила множество болезней. Но многие из них по-прежнему оставались мне недоступны ввиду того, что мой уровень способностей был недостаточным для воздействия на эти патологии. Мне хотелось проникать всё глубже внутрь, познавать причины их породившие — не физические, а духовные, — поскольку каждая болезнь просто обязана была нести в себе затаённую лишнюю энергию — как я её называла, — и не всегда моё «второе» зрение было способно её уловить. В Центре Магии я не нашла никого, кто бы мог проконсультировать меня по данному вопросу. Большинство из того, что говорили местные «гуру», было мне непонятно и, чего уж там скрывать, совершенно не близко. Хотя, скорее всего, я просто не верила им. То, что меня волею судьбы связало с обитателями «Дубовой рощи», я относила к случайному совпадению и не придавала этому какого-то особого и важного смысла. Но само по себе существование в центре Москвы огромного комплекса магии — детища Светлых Магов, скрытого в небольшом полуразрушенном доме под снос, — действительно являлось настоящим чудом, которое необходимо было просто принять как факт, не пытаясь обосновать с помощью разума.