Я - алкаш - [50]

Геру я знал, но вот к его услугам никогда ещё не прибегал. Этот студент экономического факультета нашего института в Усть-Куте был на практике. Он был единственным парнем на своём потоке, и мы все ему завидовали, видя в какой малинник он попал. Экономички все как на подбор были девочками центровыми, и мы даже откровенно побаивались к ним подъезжать с какими-то либо намёками. Общались они в основном с «патриками», были завсегдатаями дискотек в лагере москвичей, щеголяли в фирменных шмотках от фарцовщиков и на парней из своего института, то есть на нас, не обращали никакого внимания. В общаге мы экономичек почти не видели, а про единственного ихнего пацана только слышали. Гера, так все его называли, практически не выходил из своей комнаты. Он каким-то образом договорился в конторе порта о своей практике, а может, был просто блатным, но на работу он не ходил, а в его комнате всегда можно было разжиться спиртным. Как и каким образом, он доставал бухло в городе, где свирепствовал «сухой закон» никто не знал, но факт оставался фактом – у Геры всегда было. Правда мы никогда к нему не обращались, мы вообще терпеть не могли всякую фарцу и блатных, обходились как-то своими силами. Девушка, которая мне посоветовала обратиться к экономисту-спекулянту, с Герой была на короткой ноге, она быстро мне растолковала, как мне найти его комнату, как постучаться обусловленным сигналом и как вообще с ним, с этим Герой, себя вести.

- Ты по уверенней говори, а то он начнёт отнекиваться, что, мол, нет ничего. Врёт, у него всегда есть, - напутствовала меня девушка.

Проживал мутный Гера на первом этаже, и его комната была рядом с кабинетом комендантши. Один уже этот факт говорил о многом. Ходили слухи, что спиртное-то как раз комендантское, и что Гера просто продавец, ну, и компаньон. Я постучал в дверь, как меня учила девушка, и через некоторое время послышался хриплый голос: «Заходи». Я тихонько открыл дверь и наткнулся на повешенное в проёме одеяло. Отогнув полог, я наконец-то очутился в комнате. Свет включен не был, только тускло горел ночник, привешенный над кроватью, на которой, сложив ноги по-турецки, сидел по пояс раздетый парень. Глаза Геры, а это судя по рассказам, был определённо он, были закрыты, руки расслаблено лежали на коленях, а сам он раскачивался в такт тихой заунывной музыки. Немного присмотревшись, я увидел неплохой кассетный магнитофон, стоявший на каких-то поставленных друг на друга коробках. В комнате как-то по-особенному пахло, и если бы я в те времена был более искушённым, то без труда определил бы, что это был запах марихуаны. Конопли, анаши, травки – называйте, как хотите.

- Слышь…это…мне вина надо, - откашлявшись, спросил я.

- А ты кто? – Гера не изменил позы, не перестал раскачиваться, не открыл глаза.

- Студент с мехфака, - увидав, что никакого впечатления мои слова не произвели, добавил. - Меня Ирина послала.

- Ааа…Ириша, - наконец-то этот гадёныш прекратил качаться и поднял почти безбровые веки. - Тебе какого?

- Вот на пару червонцев, - я протянул Гере деньги. А сам чуть не задохнулся от злости – «Вот, сука, спрашивает – «какого»! Тут полдня ищешь хоть чего-нибудь! А этот, пидор – «какого», интересуется?!».

- Там у двери коробка, возьми две бутылки, а деньги в коробку брось, - и этот урод снова закрыл глаза и стал раскачиваться под музыку.

Я обернулся и действительно увидел картонный ящик. Достал две бутылки – это оказался марочный портвейн, бросил деньги в ящик – хотя по началу мелькнула мысль оставить их себе, и резко отдёрнув одеяло, вышел из душной комнаты. «Вот сука, а! Где он бухло берёт?», – я почти побежал вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки. Я решил завтра же рассказать об этом упыре пацанам – «Всё, гондон, готовься к экспроприации!».

И действительно Геру однажды решили потрясти. Но это были не мы, а заехавшие ближе к осени в свою родную общагу местные курсанты, которые вернулись в училище немного раньше положенного срока. Местные парни не поняли такого авангардизма, как фарцовка бухлом, к спиртному они относились трепетно и с уважением, а потому очень не любили тех, у кого вина было много, но они его не пили, а им, вином, торговали. Короче говоря, возмущённые парни пришли вправить Гере мозги и отобрать излишки, и они бы сделали это, если бы на выручку мутному экономисту не пришли мы. Да, да, по иронии судьбы, но именно я с друзьями спас и Геру от растерзания. Правда это было гораздо позже, и к тому времени мы с Герой уже наладили контакт. «Шинкари» - животные полезные.

август 1985г. город Усть-Кут.

Вообще-то в Усть-Кут нас отправляли на месяц. Что-то там, у министра речного флота не срасталось с кадрами, а может на «химию» в тот год мало народа отпустили, короче говоря, рабочих рук в Осетрово не хватало. Перед отправкой нам в деканате так и сказали: «Поработаете месячишко, а там стройотряд из первокурсников приедет и вас сменят». Я уже говорил, что мы особо-то и не возмущались, к тому же нам сократили весеннюю сессию, да и экзамены преподы принимали с пониманием. Правда, я умудрился завалить сессию напрочь, но у меня были на то веские причины – друг женился, а я был свидетелем. На первый экзамен я просто не пошёл, на второй я припёрся с похмелья, и ничего толкового и членораздельного произнести не смог, а на третий меня не допустили, потому, что не сдан был курсовой проект. Но когда я пришёл к декану и сказал, что, пожалуй, мне лучше пойти послужить Родине, то в ответ услышал такую вот фразу: «Нет, Никулин, или ты доучиваешься сейчас, или никогда! Ах, сессию завалил? Ничего! Вот съездишь в Осетрово, а осенью пересдашь. Счастливого пути!». И вот так с несданной сессией я отправился в Усть-Кут. А осенью я действительно всё пересдал, только преподаватели очень удивлялись, почему студент пятого курса сдаёт экзамены за четвёртый, и почему он вообще всё ещё студент.