Я - алкаш - [49]

июль 1985г. город Усть-Кут

В общем, добрались мы кое-как до общаги, зашли к себе в комнату. Голова гудела, время первый час ночи: ну всё, казалось бы, ложись спать, водки-то всё равно нет. Хуя! Русский «нЕдопил» взял своё. Нужен одеколон. Мы с Серёгой вообще ни разу в жизни к этому «напитку» не прикасались. А Санёк говорит: «Если питейный, то – ничтяк!». Авторитетно так заявил. Ну ладно, а где взять? У нас не было. «Во! – сказал Саня, вот ведь «заводило старое»! - у Мизика есть точно. Он по бабам вечно, у него есть». Тут мы с Серёгой ответили: «Мы вот тоже всё время «по бабам», а вот одеколона – нет». «Мизик пьёт меньше и у него денег больше», - против такой железной логике не попрёшь. Я так мягко намекнул, что, мол, первый час ночи, а их бригада со смены сегодня - устали, спят. «Херня, делов-то на пять минут», - сказал Саня и добавил, - «Сходи, Андрюха, а то я плохо вижу». Ну, мне пьяному по херу, пошёл.

Койку Мизика еле нашёл, растолкал:

- Мизик, дай одеколон

- На хуя? – в общем-то, вполне логичный вопрос, время-то час ночи.

- Ну, ладно дай, не жми!

Не стал Мизик «жать», дал. Возвратился я в комнату и тут, Саша, посмотрел на этикетку, и скривил физиономию.

- Эх, бля «Ринг»!

- А что, не питейный? - живо поинтересовались мы.

- Один хер, другого-то нет, - опять «железная логика».

- Ну, давай Серёга!

Серёга парень не хилый, взял стакан и вылил в него где-то треть пузырька. А дальше всё происходило, как в фильме «Джентльмены удачи», помните эпизод с Савелием Крамаровым. Достал Серёга помидорину из банки, разбавил одеколон водой до полного. «Сильно разбавил, слабовато будет», - это Саня, главный подстрекатель. Сказал он это в момент, когда Серёга уже направлял «коктейль Ринг» себе в рот. Доцедил, и помидорку, эдак элегантненько вдогонку забросил. Несколько минут общего молчания, а потом и выпивка и закуска полетели прямёхонько в распахнутое окно. Струя как из брандспойта: сначала «Ринг» с водой, потом уже толчками водка, выпитая в кабаке, ну а напоследок и чаёк утренний вытек. Серёга сразу протрезвел, и погрустнел естественно. Выходной день насмарку. Мы с Саней, правда, не сразу это заметили, так как во время Серёгиного возлияния мы сидели на койках, ну, а как пошло излияние, мы сразу же полегли, смеясь до судорог.

- Мудак, ты Саня,- сказал Серый, лёг на свою койку и, по-моему, сразу уснул. Обиделся.

- Да я-то чего? Ну, не пошло, бывает, - ржал Саня.

- Обидел ты его, Сан Саныч, - захлёбывался я.

- Ну, а ты-то будешь, - это он уже мне.

- Да хер с ним, попробую.

Оказалось, что Серый, в сердцах, выкинул стакан в окно. Других у нас не было. Нашлась чашка, непонятно откуда взявшаяся, в ней наполовину был чай и в нём плавал окурок. Ну, я тоже парень не промах: окурок «за борт», в чашку налил одеколона и разбавил водой – всё по рецептуре. Помидорку правда не взял, подумал, может это от неё Серёга-то блеванул, он вообще-то редко такое выделывал. Нашлась корка хлеба, под столом валялась. Посыпал солью, пачка у нас всегда на подоконнике стояла. А этот мерзавец, Саныч, затаился и втихаря на меня поглядывал, только улыбочка такая, мерзопакостная. Ждал, что будет! Ну, а я – полный выдох и одним глотком – это я могу. Сразу корочку занюхал, потом её в рот засунул. Постоял, пожевал.

- Ну, как? – это провокатор, шепотком.

- Дай сигаретку, - а сам подумал: «Вроде ничего, даже вкуса не почувствовал». Эх, как я этот вкус с утра почувствовал, «я те-е врежу»!

Закурил, а по пищеводу горячая волна побежала. Ещё затяжка и поплыл капитально.

- Ну, а ты чего, - смеюсь, - заебись же Саня, тебе вот осталось. И беру остатки одеколона и в чашку.

- Да воды нет больше, - сказал Саныч.

- А ты на кухню сходи.

- Там света нет, а я вижу плохо.

- Да ладно, забздел, так и скажи.

- Кто я?! Да я, до армии, у отца одеколон «Кремль» на спор выпил. Из горла! – заорал.

- Ты не ори, люди спят.

- Правда, пил-то на улице в пятидесятиградусный мороз (а Сан Саныч у нас сибиряк) и только снежком заел. Так же вот папироску попросил. Пацаны потом рассказывали, что сделал две затяжки и всё – аут. Домой, правда, к другу отнесли, отец бы убил.

- Конечно бы, убил. А теперь я убью. Хотя ты знаешь, хрен с тобой, я допью. Мне что-то даже понравилось.

И допил. Потом легли спать. А потом было утро. А утром мне были «вилы».

Саныч вообще провокатор. Два года назад, когда мы были в стройотряде на Байкале, научил меня, салагу, закусывать водку долькой чеснока. Передёргивать, говорил, не будет. И действительно – пролетало, зашибись. А вот на утро был кошмар: водочный перегар плюс отрыжка чесноком. Блевал до обеда.

А одеколон я потом пил ещё ни один раз. Во время службы на Флоте даже дни рождения одеколоном отмечали. Но вообще-то это конечно – край, хуже ничего не пробовал.

Это даже, наверное, к лучшему, что мы «сухой закон» встретили вдалеке от дома. Неприятности всякие лучше переживаются в компании, среди друзей. Всё мерзопакостье, сопровождающее долбаный Указ, как то, дефицит и очереди, мы воспринимали, как и положено студентам, весело и с юмором. Правда, вот людей, наживающихся на горе народном, «шинкарей» так называемых, мы поначалу очень невзлюбили. Тем более, когда этим гнусным делом промышляли наши же студенты. Но со временем мы поняли, что без таких вот деятелей в условиях «сухого закона» не обойтись, порой они очень даже нужными оказываются.