Я - алкаш - [40]

сентябрь 1984 посёлок Усть-Оленёк

Наша старенькая «эстэшка» (теплоход СТ-600: сухогрузный теплоход 600 тонн водоизмещения) потихоньку втягивалась в устье реки Оленёк. Двое суток мы проболтались в море Лаптевых, поджидая другие суда. Наш капитан был очень опытным и потому именно ему, знающему непростой фарватер Оленька, предписывалось возглавить караван судов с ценным народнохозяйственным грузом. И вот теперь мы гордо вели караван кильватерным строем к якутскому посёлку с названием как у реки, но с приставкой «Усть». В трюмах нашего сухогруза лежала «сетка-рабица» для оленеводческого совхоза, другие же суда везли жителям Крайнего Севера более необходимые, на мой взгляд, грузы, в частности следующая за нами «эстэшка» была забита коньяком и красным вином. Наш капитан, алкоголик в завязке, побоялся связываться с таким опасным для экипажа грузом и потому мы, и везли тюки с сеткой. Но все потуги капитана были напрасны, ибо разгружать все эти дары цивилизации в стеклянной обёртке, которые пока позвякивали в трюмах однотипного с нами теплохода, предстояло всё равно нашему экипажу, вернее нашим командирам, ибо только наша «эстэшка» была оборудована палубным краном. Об этом, о разгрузке, вся команда нашего судна давно знала, мы сглатывали слюну в предвкушении и коньячный аромат уже щекотал нам ноздри.

 Не успели мы пришвартоваться, как на берегу собралась толпа молоденьких якуток, все как на подбор одетых в яркие японские болоньевые куртки или «Аляски». Сцена чем-то напоминала встречу кораблей Колумба аборигенами Америки. Девчонки смеялись и что-то лопотали на своём языке, из русских слов слышалось только «водка» и «беломор». Ещё на подходе кэп приказал нам, мотористам, чтобы до его особого распоряжения, ни в коем случае не спускать трап на берег, и вообще не вступать в разговоры с местными: «Им только дай волю – весь теплоход заполонят!». Но эти раскосые, одинаковые для нас мордочки так озорно улыбались, а их разноцветные куртки так призывно блестели на солнце, что я и ещё один моторист Ваня вышли на палубу и стали махать девчонкам руками, мол «вот мы тут, мы пришли, ждите в гости!». Но появился наш кэп и прервал общение с туземцами. Мы с Ванькой только вздохнули, и развели руками.

 «Вот когда я был на практике, у нас шеф был простой мужик, сам вставал у трапа и пропускал девок под рукой, поднятой до плеча, кто задевал руку – проходи, нет – ещё маленькая, и вообще говорил: «Шапкой не собьёшь – ебать можно», - к нам подошёл второй помощник и поделился своими воспоминаниями. Мы с Ваней только умилённо вздохнули. С нашим кэпом такой каши не сваришь.

 Потом вторым «пыжом» к нам пришвартовалась «эстэшка» с коньяком и вином, и тут же, будто из воздуха на причале материализовались бортовые грузовые машины с водителями-якутами, у которых с лиц не сходили плотоядные улыбки. Началась разгрузка, работа закипела, и девочки в ярких куртках отошли на второй план.

 -Да, теперь пока всё не выпьют, никто в посёлке работать не будет, - глядя, как быстро загружаются машины и с каким энтузиазмом шустрые якуты таскают ящики со спиртным, сказал второй помощник, когда после обеда все свободные от вахты столпились на ходовом мостике, наблюдая за разгрузкой, - если только директор совхоза «сухой закон» не введёт. Хотя он и сам выпить не дурак.

 Вскоре стало понятно, что запрет на продажу спиртного местным не грозит. У сельмага, а его распахнутые двери нам с теплохода было хорошо видно, уже образовалась очередь гомонящих якутов. Я обратил внимание, как двое местных вынесли из магазина деревянный ящик с портвейном и, отойдя метров десять, уселись прямо на землю и стали выпивать. К концу моей вахты они оприходовали бутылки по три, причём я не заметил наличие какой-либо закуски, спели пару своих якутских песен и мирно заснули по обе стороны ящика. Сменивший меня Ваня потом рассказывал, что этот недопитый ящик у них свистнули, а когда под утро те двое проснулись и обнаружили пропажу, то нисколько не возмутились тому, что их обокрали, а просто пошли и купили ещё ящик. Денег у местных водилось недуром, а вот тратить, кроме как на спиртное, было не на что.

 Под утро разгрузка закончилась. С последним, поднятым из трюмов ящиком коньяка, на палубу выползли опухшие от двухнедельного пьянства мужчины, сопровождавшие, этот бесценный по сибирским понятиям, груз, они поблагодарили нашего кэпа за чёткую работу и попросили подписать бумаги. Мы с Ваней делали вид, что будто совсем не знаем этих «измученных нарзаном» мужиков, хотя ещё ночью провернули операцию по закупке достаточного количества коньяка, бесшумными тенями шныряя со своего теплохода на соседний. Теперь надо было употребить всё это богатство, но употребить хотелось не в мерзкой обстановке каюты мотористов, а где-нибудь на берегу и желательно в женском обществе.

 Полдня мы с Ванькой уговаривали кэпа отпустить нас на берег. И только под вечер он дал «добро». И вот, пряча за пазухой по две бутылки «Сълнчного бряга», мы в предвкушении праздника свалили по трапу на берег. Месяц как мы не ступали на твёрдую землю. Теперь главное было найти местный клуб, в котором проходили танцы, об этом девчонки-якутки нам успели крикнуть, ещё при первом знакомстве, пока их наш кэп не отправил подальше от судна.