Я-1 - [43]

Ради осуществления этой смелой новозаветной мечты Чехов сидит на студии Андрея Бочко (некогда басиста, и исполнителя индийской народной музыки на ситаре, шакухачи и прочих экзотических инструментах) или в филиале у Дулова. Или у себя дома, в съёмной квартире в Бирюлёво-Товарной. Если бы не ближайшая шестнадцатиэтажка, с балкона нашего с А нового жилища был бы виден их с Наташею дом.

День и ночь напролёт Чехов правит в компьютере вокалы незадачливых эстрадных певиц, обладающих, вероятно, весьма потешной пиздою и как следствие — большими деньгами. Эти девочки от 20-ти до 35-ти лет — позже уже не имеет смысла — обладают массой достоинств, некоторые даже неповторимым шармом, но нет ни у кого из них ни таланта, ни голоса, хотя со слухом иногда попадаются. Чехов, будучи по натуре педантом, выбирает из бесчисленного множества дублей каждое слово. Из одной фразы — одно, из другой — другое, третью иногда можно взять целиком. Поначалу он работал даже на уровне отдельных звуков. Предположим, слово «корова» спето хорошо, с клёвой, убедительной подачей и даже с нотами всё нормально, но вот «р» — глазированное. Тогда Чехов брал из другой строчки, например, слово «радость», вынимал из него более удачное «р» и вставлял в «корову». Получалось хорошо, но долго, и от этой практики пришлось отказаться. Девушкам не терпелось стать звёздами, и они не понимали, чего он там возится. Обычная история.

Ещё уже третий год Чехов работает над танцевальным ремиксом на свою песню «Нина». Песня эта начинается с таких строк: «Я скучаю над девушкой Ниной, как ребёнок скучает над сломанной куклой Мариной…»

Девушек для правки вокала поставляет Чехову мой друг детства Саша Дулов. У него их в изобилии, потому что он хороший и стильный аранжировщик и гениальный гитарист. Бездарные девушки вьются вокруг него, как блестящие навозные мухи, и все они сжимают в своих лапках зелёные деньги, потому что Дулов — это гарантия качества. По крайней мере, так позиционирует себя, и не без успеха, он сам. В принципе, я с ним согласен.

Весь этот пиздец происходит от того, что уже в 15–16 лет Дулов сочинял охуенные песни, достойные пера U-2, INXS, а то и Питера Гэбриэла, и что немаловажно, был в состоянии надлежащим образом исполнять их со своей командой, названия каковой он так и не дал до тех пор, пока она не развалилась.

Периодически к Дулову приходит Ваня Марковский и приносит ему всё новые и новые варианты текстов песен для бездарных девочек с реальным шармом. Это, в свою очередь, объясняется тем, что писать тексты для Дулова Ваня считает меньшим злом, чем работу на телевидении, хотя я в этом вопросе придерживаюсь прямо противоположной точки зрения. Ваня вынужден работать для того, чтобы кормить свой компьютер, в который чуть не каждую ночь забивает уже свои, не менее гениальные песни, чем Дуловские, Чеховские или мои.

Я работаю в двух программах на ОРТ. В «Русской рулетке» с Валдисом Пельшем и в «Слабом звене» с Марией Киселёвой. С утра до вечера я сочиняю для них вопросы. Например, какой длины был хуй у Достоевского? 22 сантиметра. Неверно! — гневно сверкает глазами Киселёва и железным голосом объявляет правильный ответ — 18!!!

Моя жена А по собственному опыту знает, что мало какое удовольствие сравнимо с прыжком с парашютом. Если у неё когда-нибудь появятся серьёзные деньги, она грозится тратить их все до копейки на развитие данного вида спорта. Вчера она купила удивительно красивый газовый шланг… Дело в том, что надо подвинуть плиту — иначе не остаётся места для стиральной машины.

Весь этот пиздец происходит оттого, что каждый из нас верит, что в конце концов мы победим. Или большинство из нас. Или некоторые. Или хоть кто-то.

И ещё я хочу, чтобы Чехов починил куклу.

60

К тому времени я научился попадать сигаретным бычком аккурат в оцинкованную пепельницу на ножке, сидя аж на седьмой ступеньке. Всего их было в пролёте не то десять, не то двенадцать. А ведь когда-то я умудрялся промахиваться, сидя и на второй!

Больше мне было решительно нечем заняться на студии у Серёжи и Саши Дулова. Все ноты для гипотетического «Другого оркестра» были отредактированы и распечатаны. Тексты также были написаны за один из нудных студийных вечеров, но получились на удивление ничего. А за «Новые праздники» Дулов, конечно, приниматься не спешил, потому что, конечно, был, конечно, объективно, конечно, очень, конечно, занят. Так или иначе, для меня хуже нет, чем бездействовать, а получать удовольствие от методичного каждодневного вношения хоть малой лепты в благоустройство собственного быта я органически неспособен, хотя на последнем этапе и в этой области тоже начинают у меня проявляться пугающие меня же таланты.

Мой домашний, точнее сказать, студийный, арест затянулся. Да и мыслимое ли дело! Да я с героина-то слез лишь затем, чтобы искусство моё победило весь этот ублюдочный мир со всей его лживой хуйнёй в лице ООН и борьбой с терроризмом! Слез, чтобы победило моё искусство в целом, а на том этапе «Новые праздники» в частности. А тут — хуй там! Дохлый штиль. Мёртвая точка. Чёрная метка, матка, блядь, жизни (в смысле, правда её)! И я тихо и внутренне зазудел-заскорбел. По мировому, по жизни, как это свойственно даже тем, каковые на четверть. Евреи.