XX век как жизнь. Воспоминания - [48]
Разумеется, это трудно сделать. Вьетнамцы будут упираться. Но если мы будем тверды и последовательны, если мы не будем поддерживать иллюзии о возможности „победоносного“ отражения агрессии, дело можно сдвинуть с мертвой точки. Важно начать двигаться по этому пути и еще важнее понять, что любой другой путь в конечном счете ведет к ухудшению внешнеполитического положения СССР, к падению авторитета КПСС.
Теперь о военной стороне вопроса. То, что сейчас происходит, дискредитирует нашу военную помощь. Американские летчики называют советские ракеты „летающими телеграфными столбами“. Весь мир является свидетелем того, что Советский Союз бессилен помешать систематическим бомбежкам территории ДРВ. Поэтому активные действия, направленные на политическое урегулирование вьетнамского кризиса, должны сопровождаться растущей военной помощью социалистических стран и прежде всего Советского Союза, помощью, локализованной только и исключительно пределами Северного Вьетнама.
Опасности возникновения широкой войны с американцами здесь нет, так как Вашингтон прекрасно понимает наше положение и, видимо, отнесется к нашим акциям военного характера как к вынужденной необходимости. В связи с этим было бы целесообразно прямо поставить перед вьетнамцами вопрос о необходимости ввода в действие советских зенитно-ракетных подразделений. Кроме того, следует не менее решительно поставить вопрос о коренном улучшении всей системы ПВО и, в частности, о том, чтобы советским (а не китайским) советникам принадлежало решающее слово в центральных органах ПВО.
Все эти предложения (а также возможные обращения к КНР) должны делаться открыто, публично. В этом случае отказ вьетнамцев от нашей дополнительной помощи и от наших „добровольцев“ можно будет использовать как предлог для того, чтобы дистанцироваться от нереалистической политики вьетнамского руководства.
Все эти соображения отнюдь не исключают и мероприятий пропагандистского характера. Они проводятся и, несомненно, должны проводиться. Однако суть дела заключается в том, чтобы пропаганда была подчинена разумной и последовательно проводимой политической линии. К сожалению, до сих пор наблюдается обратная тенденция: подчинять политику пропаганде. Вряд ли это приносит пользу и политике, и пропаганде».
Раздумья над вьетнамским кризисом наводили и на более общие темы. Идеология приходила в противоречие с политикой. Идеология требовала поддерживать всякую страну, которая является социалистической (по критериям тех лет, разумеется). Но завязывались политические узлы, когда социалистическая страна проводила политику, которая явно не соответствовала интересам мировой системы социализма, интересам борьбы за мир. С этим мы столкнулись во время индо-китайского конфликта. С этим мы сталкиваемся во Вьетнаме, руководство которого настроено против любых компромиссов.
«В связи с этим, — писал я Андропову, — было бы целесообразно откорректировать теорию, приведя ее в соответствие с политической практикой. Следовало бы разработать тезис о том, что социализм не дает права на непогрешимость в политике. Вполне допустимы случаи, когда та или иная социалистическая страна предпринимает внешнеполитические акции не социалистического характера (действия китайцев на границах с Индией, разрыв нами дипломатических отношений с Албанией и т. п.). В этом случае Советский Союз (и любая другая страна социализма) не считает себя обязанной поддерживать такие акции.
Выступление с этим тезисом имеет известные минусы: поднимут шум китайцы, возникнут разговоры о том, что мы якобы не выполняем свой интернациональный долг. Но эти временные минусы перекрываются плюсами: мы избавляемся от противоречия между теорией и политикой, мы развязываем себе руки и получаем идеологически „легализованную“ возможность не втягиваться в сомнительные ситуации. Мы заставляем кое-какие горячие головы более реалистически оценивать обстановку и не надеяться, что их авантюристический курс будет поддержан авторитетом Советского Союза. Разумеется, эти соображения следует высказать не сейчас, когда они будут выглядеть как идеологическое прикрытие политического отступления. Видимо, целесообразно выбрать более спокойное время, которое может наступить после урегулирования вьетнамского кризиса».
Сочиняя бумаги такого типа, я и мои коллеги-консультанты не были настолько наивными, чтобы надеяться на их незамедлительный эффект. Многие идеи, которые нам казались бесспорными, отвергались, многие принимались в усеченном, кастрированном виде. Но постепенно, медленно, непоследовательно происходили подвижки в идеологии, она приближалась к практике, к реальным политическим процессам. К сожалению, слишком медленно…
И последний вьетнамский сюжет. Одно время, где-то уже ближе к 70-м, была идея использовать аэродромы на китайском острове Хайнань для промежуточной посадки наших самолетов, которые могли бы быть задействованы во Вьетнаме. Мне было поручено предварительно, «в первом приближении», проработать вопрос. Министерство обороны прислало двух генералов-летчиков и адмирала. Сидели долго. Вроде понимали друг друга. На прощание я спросил:
От издателя `Я замечаю, что любые воспоминания о чем-то всегда оказываются воспоминаниями о самом себе. А вспоминать себя, да еще связно, толково, без выпячивания собственной `удивительной личности` — практически невозможно. И тут дело вовсе не в скромности или, наоборот, нескромности автора, а в том, что он волей-неволей обязательно становится неким судьей, высшей инстанцией, которая начинает давать оценки людям, событиям, поступкам. Все равно мир (тот, прошлый, давешний) становится искаженным, так или иначе выдуманным.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин за 29 лет службы прошел путь от оперуполномоченного до начальника советской внешней разведки. Он был очевидцем губительной «перестройки». Эта книга стала итогом длительного, вдумчивого размышления об особенностях профессии разведчика вообще и советского в частности, о сути разведки как таковой, не сегодня и не вчера. Книга писалась автором всю жизнь. В ней нашли место дневниковые записи, зарисовки из путевых блокнотов о Пакистане, Индии, Иране, Афганистане.
Зоя Богуславская – прозаик, драматург, автор многих культурных проектов, создатель премии «Триумф», муза поэта Андрея Вознесенского. Она встречалась со многими талантливыми людьми ХХ века, много писала и о своих друзьях-товарищах. Огромную популярность имели ее знаме – нитые эссе «Барышников и Лайза. Миннелли и Миша», «Время Любимова и Высоцкий», воспоминания о встречах с Марком Шагалом, Брижит Бардо, Аркадием Райкиным и многими другими.
Книга прославленного советского военачальника дважды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова посвящена в основном боевому пути 62-й армии, преобразованной после Сталинградской битвы в 8-ю гвардейскую, которая вместе с другими войсками отстояла от врага Сталинград, участвовала в освобождении Донбасса, Запорожья, Одессы, форсировала Вислу, Одер и закончила свой боевой путь штурмом Берлина. В своих воспоминаниях автор опирался на документы той поры, а также многочисленные свидетельства очевидцев и участников боевых действий.
В 70–80-х годах прошлого столетия одно только упоминание имени Владимира Калиниченко приводило в трепет секретарей обкомов, министров и членов политбюро. В то время Владимир Иванович работал важняком – так называли в народе следователей по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР. Кредо Калиниченко: «Закон – священная корова». Он решал сложнейшие головоломки, был человеком бесстрашным и абсолютно невосприимчивым к лести. Дослужившись до генерала, в 1991 году Калиниченко уволился из прокуратуры по собственному желанию.