Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда - [18]

После съемок папуля бежал в подвал, приделывал простыню на стену и осторожно заряжал пленку в проектор. После череды неудачных попыток и чертыханий простыня на стене внезапно начинала светиться… и вдруг на ней появлялись мы! То поездка за город, то чей-нибудь день рождения. Это были наши семейные воспоминания.

Папуля иногда и на гитаре играл. Стакан виски стоял на столике, длинная сигарета висела на губе, глаза щурились от летящего дыма, и тут он начинал подбирать аккорды к песне Энди Уильямса «Тень твоей улыбки» или пытался сыграть какой-нибудь замысловатый джазовый рифф, на который его усталые работящие руки были не способны. Иногда он даже что-нибудь пел. Это всегда было что-нибудь романтичное — песни о любви поднимали ему настроение. Да и маме тоже.

Музыка и домашнее видео приносили в наш дом мир и спокойствие. Мне кажется, эти видеозаписи отражали папулину мечту об идеальной, счастливой семье. И по какому-то странному волшебству, пока мы всей семьей смотрели записи в подвале нашего дома, счастье, которое мы видели на экране, становилось явью. Там не было ни страха, ни тревоги, ни жестокости. В те редкие моменты папулина жизнь наполнялась улыбками, смехом и пением.

Психологи много пишут о том, что отношения с родителями в детстве и юности создают в нашем сознании «карту», с помощью которой мы во взрослой жизни познаем любовь. Когда мы, будучи детьми, общаемся со своими родителями, какие-то реакции и модели поведения привлекают наше внимание и вызывают чувство привязанности, а другие, наоборот, заставляют нас чувствовать себя беззащитными, отверженными и нелюбимыми. То поведение, которое вызывает в нас привязанность, часто формирует наше восприятие и понимание любви.

Папуля любил, чтобы я усердно работал и выполнял его поручения быстро и точно. Он хвалил меня, когда я сдержанно и аккуратно укладывал кирпичи в стену. Мамуля любила, чтобы я пользовался мозгами — она хвалила меня, когда я демонстрировал ум и интеллект. Мама была моим примером для подражания: терпеливая и умная, грозная, но заботливая. Она предпочла бы делать что-нибудь вместе, но могла со всем справиться и сама. Мамуля готова взять на себя все твои дела, если тебе нужна передышка.

В том, как меня любила Джиджи, было нечто величественное и вдохновляющее. Выступая перед ней, я чувствовал, что нахожусь наедине с самой Вселенной, что я просто не могу проиграть. Она была мне солнцем. Если бы я мог заставить весь мир посмотреть на меня, как смотрела на меня она во время моего исполнения Feelings, это было бы моим величайшим достижением в жизни.

Концепции любви и выступления на публику в моем сознании переплелись. Любовь для меня стала чем-то, что ты получаешь, если делаешь правильные вещи. В моем сознании хорошее выступление давало мне любовь, а плохое делало меня брошенным и ненужным. Отличное выступление гарантировало мне привязанность других людей, но если я был плох, я был плох в полном одиночестве.

Я выступал, чтобы поднять настроение отцу. Я выступал, чтобы отвлечь мою семью от нарастающего чувства тревоги и напряженности. Я выступал, чтобы меня любили соседские дети. Таким образом я стал видеть счастье для себя и близких как одну из функций моих выступлений. Если я выступил хорошо, все будут счастливы и в безопасности. Если выступление провалилось, мы все в беде.

Папуля был любящим, когда у него в руках была камера или он сидел у проектора. Поэтому я всегда хотел стоять у него в кадре, и он хотел того же. В эти редкие моменты моего детства мы с ним были на одной волне. Я обожал сниматься у отца. Это нас сближало. И эта глубокая жажда его любви и одобрения несомненно сыграла большую роль в моем желании сниматься в кино, когда я стал старше.

В течение всей жизни меня мучило ужасное чувство, что я подвожу всех женщин, которых люблю. В романтических отношениях я все время чересчур старался. Нянчился, оберегал, отчаянно пытался угодить, даже когда всего этого не требовалось. Ненасытное желание ублажать других выработало во мне изнуряющую потребность в одобрении окружающих.

Любовь для меня была успешным выступлением. Если я не слышал аплодисментов, то думал, что потерпел неудачу. Чтобы чувствовать любовь, я должен был постоянно слышать овации близких людей. Спойлер: я неправильно понял принцип здоровых отношений.

Когда мне было тринадцать, отец ударил маму в последний раз. Ее терпение иссякло. На следующее утро она пошла на работу и не вернулась. Далеко она не ушла — всего за пару кварталов, домой к Джиджи — однако дала понять, что с нее хватит. Это был один из двух раз в моей жизни, когда я подумывал о самоубийстве. Я думал о таблетках. Думал о рельсах, на которых когда-то один ребенок остался без ног. Вспоминал, как по телевизору показывали, что можно перерезать вены в ванне. Но где-то в глубине сознания я помнил, как Джиджи говорила мне: самоубийство — это грех.

Папуля вернулся к военному распорядку. Он принял на себя верховное командование — отныне он все делает сам. На следующее утро он проснулся в четыре часа, чтобы приготовить завтрак. Он хотел показать, что мамуля ему была не нужна.